– Меня зовут Максим Геннадьевич, это, – он указал на толстяка: – Игорь Дмитриевич. Мне нужен четкий рассказ о том, что именно вы предпринимали, каким способом пытались сдержать демона. Потом мы здесь все опишем, вы оставите свои контактные данные и будете свободны.
Он не протягивал мне руки, старался не смотреть мне в глаза. Я чувствовала исходящий от него липкий запах страха и предрассудков, но профессионализм был для него важнее, и он оставался предельно вежлив. Через пол часа, когда я трижды повторила до мельчайших деталей, что произошло, а также описала демона, поток их вопросов иссяк.
- Я могу идти? - спросила я, не веря в свою удачу. Я не сомневалась, что мои данные уже были пробиты по компьютеру, и полицейские были осведомлены в том, что я законопослушный практик, но все же это было слишком быстро.
- Да, конечно, вы свободны.
Им явно не терпелось от меня избавиться. Сейчас им нужно был все отфотографировать, описать, измерить. Конечно они попытаются приписать старику естественную смерть, от инфаркта к примеру. И только тогда, когда полицейская ведьма подтвердит, что его убил демон, они обратятся в коалицию практиков и снова вызовут меня как свидетеля. Увы, бюрократическая машина действует только так и никак иначе. В другом случае это бы меня очень расстроило, но сейчас это значило, что у меня есть пара дней, чтобы прийти в себя, и самостоятельно попробовать собрать кое-какую информацию об этом демоне.
Тело отца Кирилла было уложено в пластиковый мешок, вокруг места преступления натянута бледно фиолетовая лента. Так всегда, если преступление предполагаемо противоестественное, лента обязательно фиолетовая. Когда я выходила из здания, я увидела машину скорой, которая уже не могла помочь старику. Никто из врачей не предложил мне помощи, видимо я выглядела лучше, чем чувствовала себя.
Время оказалось еще раннее, только полдесятого, но темнота уже отвоевала себе небо. За что я люблю Москву, так это за то, что она никогда не позволяет захватить себя в объятья тьмы полностью, неоновые вывески, фонари, разнообразная иллюминация почти полностью избавляли наш город от многих видов нежити, вампиров, к примеру. Те любили селиться на западе или в Америке в глубинках. Русские села они не жаловали. Потому что на западе к ним относились с благоговением, и флером романтизма. Наш же народ придирчиво кривил носы при виде ходячих трупов. Упырь, он и в Африке упырь, как любила говорить моя бабушка.
Демоны древние, неосмысленные, призванные только чтобы убивать также не могли противостоять свету. Это сильно облегчало мне работу, потому как такие, если вырываются из преисподней, практически неуязвимы. Парадокс нашей ситуации по легализации в России призыва демонов заключался в том, что как раз самый жуткий сброд из преисподней народ не выволакивал, развлекаясь с понятными, упорядоченными по чинам в структуру демонами. В той же Чехии практики обязаны владеть огнестрельным оружием, чтобы работать, у нас же достаточно иметь магические способности и базовые знания в управлении холодным оружием.
Я взяла такси, пробки уже немного рассосались, и поехала в сторону дома.
Я живу в районе Сокольники совсем близко к парку. Попросив машину остановиться около него, я едва ли не бегом направилась в парк. Ощущать себя нулем, без единой капли магической энергии очень тяжело, а последний удар по демону так меня ослабил, что я чувствовала себя почти калекой почти «нормалом». Чтобы восстановиться мне нужна была природа, деревья, земля и, как не странно, много много глюкозы. Пачку с мармеладными мишками, которые всегда лежат в моей сумке на крайний случай я уничтожила еще в такси. Вместе с тем как я их поглощала, головная боль прекращалась. Видимо, головой я все же ударилась не сильно.
По пятницам кафе и палатки с закусками в парке работали допоздна, вокруг царила атмосфера веселья. Родители гуляли с детишками, парочки тискались на лавочках, несмотря на то, что уже изрядно похолодало. Листья на деревьях окрасились в сочный желтый или алый, когда начнутся полноценные листопады, природную магию можно будет на ощупь трогать даже в загруженной технологическим прогрессом столице. Я вдохнула воздух и царящую здесь атмосферу полной грудью и сразу почувствовала себя лучше.