– Уходим отсюда, пока они не пришли в себя.
Через кулисы мы выскочили на сцену, срывая представление. Почти обнаженная женщина, которая пела веселую песню о морском дьяволе, испуганно отскочила от нас, когда мы, громыхая, слетели в зал. Под удивленные охи и ахи толпы мы протиснулись мимо столов, едва не снесли официанта, несущего поднос с коктейлями. В дверях нас не остановили, почетные гости Лилу имели право вести себя, как им вздумается, только вот я не сомневалась, что после чтений Библии в кабинете хозяйки заведения мы этого титула лишились.
Мы выскочили из клуба почти бегом и плюхнулись в машину. Рафаэль ударил по газам и помчался от «Chat des enfers» так быстро, как только мог. Он давил на газ так, как будто боялся погони, но я то знала, что погони не будет. Я также знала, что сегодняшний инцидент скорее всего только улучшит наши с Лилу отношения. Ты всегда больше уважаешь то, что не дает себя сожрать. Адреналин клокотал в крови, вызывая безудержное веселье, Рафаэль подхватил мой смех и его чистый голос еще звенел от магии. Мы хохотали, пока он вез меня домой.
– Неужели общение с демонами всегда так проходит?
Я кивнула, вглядываясь в его профиль, не точеный и напоминающий о картинах эпохи Возрождения как профиль Алехандро, но оттого куда более приятный глазу.
– Это еще был не самый худший вариант. Ну пожевали бы нас, под утро домой отпустили. – пошутила я.
Рафаэль скривился от обрисованной перспективы, шутку не оценив.
– И ты бы позволила сделать с собой такое?
Я хотела сказать, что не позволила бы. А потом вспомнила лучистые золотые глаза, слова, которые хотела услышать, и меня потянуло обратно. Видимо успел зацепить крюком своих когтей мою душу, поганец.
– Если бы подобное случилось, я бы себя не простила.
– Я думал, что у вас, темных «это» нормально. – Как бы невзначай сказал мой спутник, ведя машину по пустому Ленинградскому проспекту. Пустому по меркам Москвы, в час пик здесь не протолкнуться, а так поток шел быстро и деловито. Задержавшиеся в офисах работяги отправлялись по домам, а может не в офисах, а в торговых центрах, отдаваясь греху стяжательства.
– «Это», это что?
– Сделки скреплять подобным образом. Ты же и вино на работе пьешь, ругаешься, кто знает, что ты еще…
Я бросила на него недовольный взгляд, ну конечно же, их, светлых, учат, что мы все поголовно козлов под хвосты целуем, непотребствами всякими занимаемся и вообще ведем себя развратно и грешно. Еще один моралист на мою голову, мало мне папочки, потрясающего распятьем каждый раз, когда меня видит. Образ родителя заиграл в сознании, поэтому я огрызнулась:
– У нас, темных, существует одно чудесное правило. Не твое собачье дело, как я живу.
Повисло гнетущее молчание. А затем Рафаэль пробормотал слова извинения, потому что понял, что обидел меня. Но сказанного не воротишь, он ведь и намеки свои рассыпал и за руки хватал с вполне определенной целью. Раз темная, значит шлюха. Значит на разок можно попользоваться, а потом можно будет и приличную себе отыскать. Плавали, знаем. И неловко стало и за коленки свои голые и за макияж на лице.
– Лилу еще позвонит. А завтра после обеда съездим к еще одному моему знакомому демону, – в том, что Велыч знает хоть что-то о джине я сомневалась, но хотелось мне показать Рафаэлю, что демоны – это не только о похоти и разврате, это и наука тоже.
– После обеда потому что все темные активны в это время? – мило поинтересовался Рафаэль, лишний раз напомнив мне, что мы стоим по разные стороны баррикад.