Зато ему представилась возможность оценить все великолепие этой комнаты.
Вся сантехника была вырезана из драгоценного каррарского мрамора. Над ней висели венецианские зеркала в бронзовых рамах.
И среди всего этого великолепия плескались мальчишки, понятия не имевшие об окружающем их богатстве.
Ярослав специально заглянул в туалет, чтобы проверить, не золотые ли там унитазы? Увы, нет. Каменные скамьи с отверстиями. Правда, также облицованные каррарским мрамором.
Стало ясно, у кого Калигула позаимствовал идею яслей из слоновей кости для своего любимого коня…
Последним штрихом невыносимо долгого дня стала вечерняя поверка. Сегодня ее проводил Смирнов.
— Поскольку в роте появился новенький, напоминаю правила проведения вечерней поверки. — Сержант, подражая взводному, медленно шагал вдоль строя. — По команде дневального бросаете все дела и в две шеренги выстраиваетесь на взлетке.
— А если кто-то на… хм… унитазе сидит? — Осведомился Вотан.
Смирнов, получивший от друзей пакет сладостей и предвкушавший вечер наслаждений, находился в приподнятом настроении.
— Значит, подрывается и летит, роняя кал. Кто не уложится в 3 минуты, после отбоя будет участвовать в интересных спортивных играх в составе своего взвода. Один за всех и все за одного.
Далее, в шеренге стоим по стойке “смирно”, подбородок смотрит вверх на 45 градусов. Для прогуливавших геометрию — на косяк двери в спальное помещение.
Услышав свою фамилию, кадет громко и четко отвечает “Я”! Если кадета нет в роте, дежурный по роте объясняет причину его отсутствия на поверке. Как то: в наряде, в госпитале…
— Умер?
— С радостью услышу это после вашей фамилии, кадет Вотан.
— А как понять, громко я кричу или нет? — Не унимался Ярослав.
— Это решит проверяющий. Так что кричите так, чтобы легкие из глотки выскакивали. Если все понятно, приступаем к проверке. — Безобразов Андрей!
Ярослав дернулся, услышав фамилию канцлера.
— Навечно зачислен в списки Корпуса. — Откликнуся дежурный.
— Вотан Неомир!
— Навечно зачислен в списки Корпуса.
Далее последовала еще сотня фамилий ныне здравствующих или почивших в бозе выпускников Корпуса, прославивших его на службе Отечеству.
Ярослав хотел задать очередной вопрос, но получил от Архипова болезненный тычок в бок.
Обычно число попыток провести поверку доходило до пяти, но сегодня Смирнову очень хотелось сладкого, поэтому он ограничился двумя.
— На кой черт зачитывать фамилии тех, кто закончил Корпус?! — Пожаловался Ярослав подневольным ушам Архипова. — Это же минут десять времени!
— Историческая память.
— Ну так на стендах напишите! История не порно-журнал, чтобы на него… не важно.
— А ну-ка, — громко, чтобы услышали все, сказал кадет Семенов, — поподробнее, ваше аристократейшество. Вы что же, журнальчики всякие смотрите?
— А то! — Не моргнув глазом солгал Ярослав и заслужил восторженные взгляды однокашников. — Журналы что? Мелочь. Я и в ночные клубы ходил, со стриптизом.
— Это что такое? — Удивился Архипов, который слыхом не слыхивал о таком.
— Деревня! Это когда девушки перед тобой раздеваются.
— Эка невидаль. Да мы с пацанами каждую субботу такое в бане видели.
— Дурак ты, Архипов. Одно дело в щелку подглядывать, а другое, когда они сами перед тобой…
— И что, полностью раздеваются?