В ювелирном магазине мы набрасываемся на стеклянные витрины и многократно разбиваем их. Звуки бьющегося стекла похожи на музыку, они бьются в ритм друг с другом.
Осколки стекла колют мне лицо. Я порезал руку и перестал громить. Хлоя тоже перестает крушить.
Я смотрю на нее.
Она тоже порезалась, но очень глубоко. Ее руки в крови, и она лижет их, словно кошка. Я иду помочь ей, но она не выглядит раненой. Ей это нравится. Глаза у нее дикие, дрожащие. Она выглядит жадной.
- Трахни меня, - говорит она, глядя на меня с окровавленным подбородком. - Кровь!
Она видит мою красную руку и пытается пить из нее, но порез не очень глубокий. Она берет большой ножевидный кусок стекла и разрезает ее глубже. Я вскрикиваю, когда кровь хлынула ей в рот. Она шипит и улыбается. Меня начинает подташнивать.
Разорвав пополам свою рубашку, она вытирает мою кровь о свои бумажно-белые груди и кусает меня за шею. Она разрывает мою рубашку и вылизывает мне лицо.
Голодные глаза смотрят на меня, когда она стаскивает с себя виниловые штаны и перегибается через стеклянный прилавок. У меня нет эрекции. Мне слишком больно. Она хватает меня за ремень и втягивает мою промежность в свою задницу. Я не знаю, что делать, поэтому опускаюсь на колени и лижу заднюю поверхность ее бедра. Она смеется. Наверное, щекотно.
Ее руки копаются в осколках стекла. Она берет бейсбольную биту и снова начинает бить стекла, витрины с драгоценностями, а я ласкаю ее бедра и лижу заднюю поверхность ее ног. Наконец я напрягся, но прежде чем я смог встать, она схватила мою голову и вдавила ее в свою задницу.
- Язычком, - кричит она.
Я прижимаю язык к белоснежной коже, и она маневрирует, пока он не входит в ее попку. Я не знаю, что делать. Это определенно не то, что я обычно делаю или когда-либо хотел бы делать, но у меня нет выбора. От этого зависит моя жизнь. Я трахаю ее задницу языком, и она перестает бить стекло. Она тяжело дышит. Я чувствую ее ногти на своем подбородке. Она мастурбирует себя.
Я встаю и расстегиваю молнию. Смотрю на нее, она вводит в попку средний палец, потом указательный, той же рукой, которой мастурбирует. Готовится ко мне. Я никогда раньше так не делал. Она моложе меня лет на пять, но по сравнению с ней я чувствую себя ребенком.
Она воет, когда я трахаю ее, разбивая бейсбольной битой все, что попадается ей под руку. Я чувствую, как ее задница сжимается вокруг моего члена, когда она испытывает оргазм. Потом она выталкивает меня и засовывает его себе в рот.
Она представляет собой тревожное зрелище - на коленях, голая и окровавленная, смотрит на меня безумными глазами, делая мне минет со вкусом задницы. Я не уверен, сексуально это или отвратительно, но, кажется, я влюбляюсь.
Мы немного замедлились, помылись в ванной, очистили раны. Больше никаких бейсбольных бит для нас.
Прогуливаемся по торговому центру, держа в руках нашу одежду. Я очень горжусь собой, улыбаюсь, когда Хлоя не смотрит. После этого я никак не могу считаться обычным человеком.
- Это был самый сумасшедший опыт, который я когда-либо получал в своей жизни! - говорю я.
- Все может стать еще более безумным, - говорит она.
Остальные собрались в конце торгового центра, у фонтана. Интересно, что они думают о нашем маленьком буйстве?
Наверняка они впечатлены.
Когда мы подходим ближе, то замечаем, что что-то не так.
- Произошло еще одно убийство, - говорит Брок, теперь одетый в черное бикини и напрягающий свои мускулы.
Мы подходим к ним, к фонтану, полному книг.
Это старик. Он плавает лицом вниз в фонтане.
- Нет... - говорю я. - Только не он.
Остальные просто стоят в тишине. Не в силах говорить.
- Он был самым странным из всех нас, - говорит Брок. - Если его считали обычным, значит, нам всем предстоит пройти очень долгий путь, прежде чем мы сможем вырваться из своих оболочек.
- Даже Спайдер не в безопасности, - говорю я.
ГЛАВА 6
Все находятся в фуд-корте и сидят в тишине.
- Я не знаю, что делать, - плачет Джен. - Я не знаю, как стать еще интереснее, чем я есть.
Она плачет, прижимаясь к груди Брока.