Знания поглощены и усвоены. На удивление, Виктор не спешил становиться в каждой почке заточкой, подобно мне и моим сыновьям, оттого чего-то действительно интересного и важного под крышкой его черепа было до ужаса мало. Из моего потомства отлично получались разномастные авантюристы, головорезы и вожаки. Настолько тихого домоседа я при жизни не застал. По моим меркам - скучное, полурастительное существование, в котором нет места бурному потоку адреналина, а так же всевозможным бесчинствам и безумствам. И тем не менее, в нем чувствовался этот запал, азарт. Люди - не более чем животные, которым хаотическим вывертом хромосом повезло выиграть в эволюционной гонке за счет интеллекта. Но зверь есть зверь, сколько бы научных степеней он не имел. Кто-то беззубый и травоядный, а кто-то... а у кого-то в родословной затесался Хозяин Чудовищ. Такое не проходит бесследно и вряд ли получиться сдерживать доставшиеся по наследству наклонности всю оставшуюся жизнь. Я отталкиваюсь от памяти, вклиниваясь в текущий набор мыслей и образов, транслируемых через глаза и уши. Сознание раздваивается и сплетается тугой косой одновременно. Я - не более чем зритель, способный слышать генерируемые потомком мысли и улавливать все его ощущения, частично начиная воспринимать мир так же как он, мое "Я", интегрируется в его "Я". Один из страхов путешественников по чужим мозгам - риск раствориться в "пациентах", к счастью, пока что это мне не грозит.
Темнота, доли секунды за которые веки смачивают глазные яблоки, и я вижу мир далекого будущего.
Искусственно созданный тоннель, который осматривают сквозь тактические очки со встроенным прибором ночного видения, окрашивающим все и вся в едко-зеленые тона. Не вырубленный руками в скале, скорее выкопанный спецтехникой, бетон, потеки ржавчины и старые трубы. Он довольно узкий, два человека едва-едва смогут разминуться, да к тому же петляет взбесившейся кишкой. Бронежилет давил на плечи.
Ха... узнаю эту соплеобразную слизь на стенах...
Поворот.
Я поторопился в своих суждениях насчет великого наследия. Блять, это же просто убожество.
Ярко-красная точка коллиматорного прицела останавливается на бугристой голове мутанта. Палец вжимает спусковой крючок. Приклад лягает в плечо. Затвор выплевывает блестящую медью гильзу, тут же с чавкающим хлюпом исчезающую в мутном месиве грязи и сточных вод. Казенный глушитель справляется на ура, проглатывая стрекот выстрела, единственный звук, достигший ушей - лязг затвора.
Рыбл почувствовал что-то в последний момент. Он попытался развернуться в мою... нашу сторону, увидеть кто посмел прийти в его вотчину и оторвал от пожирания тощей крысы, но узрел только тот свет, если таковой, конечно же, существует для монстров. Мысли Виктора наслаиваются на мои... бессвязный поток, из выпотрошенной туши которого я извлекаю что-то более или менее вразумительное, подкрепляемое сцепками воспоминаний.
Пуля входит в стык теменной и височной кости, непоправимо калечит мозг и выходит с другой стороны, улетая куда-то в измазанную слякотью выделений стену. Брызнуло черной кровью. Это какой-то позор. Смесь людей и глубоководных тварей, признаюсь, не самый мой удачный проект, созданный на заре карьеры химеролога, но не может же быть все настолько плохо? Глубже зарываюсь в отдел памяти, связанный с чудовищами, впрочем, не обрывая связи с внешним миром.
Воняло говном и мочой. Теперь смердело тухлой кровью человека-рыбы, которой я, кажется, насквозь пропитался два заполоненных мутантами поворота назад. Мерзость, я давно должен был привыкнуть к этому запаху, но... рыболюди они на то и рыболюди, мать их, каждый раз почти что выворачивает наизнанку, что меня, что опытных вояк, а раскошеливаться на фильтры как-то жаба душит.