И мы идём… Бодрый дед и едва переставляющий от страха ноги, я… Потому что дед, пугает меня сильнее чем это место и населяющие его фашисты. Однако… Другого выхода нет…
Экскурсия продолжается. Частично заваленный камнями и обломками бетона коридор сменяется пещерой. Пройдя через которую, дед оттаскивает здоровенный камень и кивнув мне ныряет в довольно широкий лаз. Проползаем так метров двадцать и выбираемся в огромное по ширине, но не особо высокое помещение.
Сотни крыс выказывая своё недовольство рассерженным писком расползаются в разные стороны, где садятся и пристально смотрят на нас светящимися красным светом глазами. А вокруг… Разный хлам, камни, тряпки превращённые крысами в гнёзда. Множество битого стекла, пучки проводов и кабелей. Кости… Обглоданные крысами, человеческие.
На это дед не обращает внимания, говорит что крысы обычные, пока не сдохнем к нам они не сунутся и идёт дальше. Вперёд, к куче мусора на которую падает столб неяркого света.
Я же… Мне откровенно не до ужасов. Я чувствую дурманящие ароматы металлов. Чистая медь в проводах, алюминий, много бронзы. Слева благоухает марганец, справа режет обоняние цинк. Мятным холодом обдаёт свинец чем навевает какую-то странную сонливость. Но, хорошая сталь, вольфрам, хром и ванадий, последнее я запомнил употребив гаечный ключик, всю эту сонливость прогоняют. Хочется есть… Нет, хочется жрать. Однако, срываться не решаюсь. Крадусь за дедом к куче мусора. По пути подбираю коротенькие обрывки проводов, стальные заклёпки и проволочки.
При ближайшем рассмотрении куча мусора превращается в нечто по-настоящему ужасное. Здесь, среди разбитых и не очень приборов и древней электроники, тряпок и неопределяемого мусора, лежат тела. Взрослые мужчины и женщины, нормальные и истощённые до состояния скелетов. Вскрытые, переломанные, обожжённые, раздавленные… Дети… Подростки, совсем маленькие, груднички…
— Кошмар… — закрыв глаза выдыхаю. — За что так…
— Низшая раса, — шепчет Ломакин. — Даже не звери, не насекомые. Просто мусор. Если когда-нибудь, у вас, Николай, возникнет желание пожалеть кого-то из этих истинных арийцев, просто вспомните это место. Вспомните этих несчастных… И никогда не сомневайтесь в том, что все они убиты и замучены целенаправленно. Вот эти несчастные дети, зверски убиты и замучены бесчеловечными экспериментами теми, кто считает себя высшими. Ошибочно считают, вид человека только один. Но… Но сволочей среди этого вида, великое множество. И ладно бы единичные уроды. Нет, их всех воспитывают с самого детства. Лживые убеждения о том, что они венец эволюции, эти твари впитывают с молоком матери. Времени мало. Скоро сборщики выйдут. Берите ценное для себя, а я кое-что тут присмотрю. Потом пойдём дальше.
Что здесь может быть ценного ума не приложу. Однако, перешагивая через трупы, иду и всматриваюсь в мусор. Нахожу разбитый монитор, что неожиданно нечто похожее на печатные платы, которые прихватываю. Пробирки, колбы, бутылки… Особое внимание привлекают гильзы от патронов и медицинские инструменты.
Брать последние не решаюсь, потому как все щипцы, зажимы и скальпели в крови. Поэтому, стараясь не терять деда из вида, брожу по огромной куче. Брожу и вдруг…
Присев на корточки вытягиваю руку и вожу ладонью над мусором. К своему огромному удивлению, понимаю что подо мной что-то есть и это что-то отвечает. Оно шевелится, движется и явно хочет ко мне.
— Очень интересно, — пытаясь отринуть здравый смысл улыбаюсь. — Иди ко мне.
Говорю без особой надежды на то что это что-то придёт. Но… Оно приходит. Из мусора выпрыгивает гаечный ключ примерно на двадцать два. Выпрыгивает и прилипает к ладони.
Сажусь, смотрю на ключ и вижу что он как тогда тарелка прирос к ладони. Недолго думая отрываю его и…
— Я даже кожей вкус ощущаю. Ещё интереснее. А если так?
Замечаю лежащие на тряпках щипцы, вытягиваю руку и с ещё большим ужасом вижу как инструмент дёргается, поднимается в воздух и плывёт ко мне.