Свое прозвище они заслужили целиком и полностью, не только из-за особенностей работы. У многих служителей на поводке сидели опасные зверюги Ротейры - гладкошёрстные тупорылые собаки, донельзя злые и кусачие. Приученные убивать и калечить, способные в одиночку растерзать здорового мужика. Они помогали выслеживать и загонять изменников веры, однако главной их обязанностью считался поиск артефактов. Тех самых Печатей Джа, некогда в изобилии разбросанных по уголкам света.
Ходили легенды, что первых псов служителям Церкви подарил сам Всеотец, спустившийся с небес и обернувшийся дряхлым старцем. Словно мало ему было того проклятия, что успел наложить на камни. Так еще злобных тварей прислал, помесь шантру и осьмипалых демонов.
Спрятавшись на чердаках, мы частенько наблюдали за снующими туда-сюда фигурами в черных капюшонах. Как псы тянули поводки до предела, как водили обрубками морд, вынюхивая воздух в поисках божественных артефактов. И вот теперь здесь…
Сгрудившиеся в кубрике моряки недоумевали, что сподвигнуло чернецов заплыть столь далеко. Пересечь половину океана, чтобы остановить торговое судно? Только два человека знали истинную причину случившегося: я и забившийся в угол смотровой. На Яруше лица не было, настолько он побледнел от страха. Боялся и правильно делал, потому как доподлинно известно, что проклятые псы чуют не только Печать, но и изменников веры, к ней прикасавшихся, и даже рядом сидевших.
Мы долго томились в неведенье, прислушиваясь к звукам наверху. Казалось, сотни ног топали по доскам, а огромные псы подвывали, скребыхая когтями палубу. Воздух в кубрике сгустился настолько, что стало трудно дышать
- Помяните мое слово, не пройдет и дня как нашего брата вздернут на рее, - пробубнил Зычник и тут же схлопотал увесистый подзатыльник. Не удержавшись, слетел с гамака, глухо ударившись об пол.
- Есть еще желающие беду накликать? – Зак обвел взглядом присутствующих. Не забыл и про Зычника, потирающего ушибленные колени. – Ну раз нет, тогда заткнулись и дали поспать.
Матросы поворчали для порядка и стали расходиться, занимая свои гамаки. Мне, как самому младшему по званию гамака не полагалось. Вместо него был тюк, набитый соломой: достаточно мягкий, чтобы не болели бока и слишком дырявый, чтобы в эти самые бока колоть. Клопы не кусали и то ладно.
Я откинулся на спину и закрыл глаза, прислушиваясь к звукам наверху. О том, чтобы заснуть, речи не шло. Трудно чувствовать себя в безопасности, когда палубой выше ходят злобные Ротейры с лоснящимися под солнцем боками. Старшаки говорили, что у церковных псов железная хватка: вцепятся зубами и держат, пока жертва кровью не истечет или не скончается от невыносимой боли. Зверюг хоть палками бей, хоть ножом коли – бесполезно. Они даже дохлыми не отпустят.
Спрашивается, какой тут отдых? Не я один мучался бессонницей: матросы в кубрике кряхтели, вздыхали, время от времени тихонько переговариваясь. Все ждали новостей…
Вскоре шум наверху стих, а вслед за этим в кубрик пожаловал боцман. Застыв в проеме, он несколько секунд вглядывался во встревоженные физиономии моряков, потом ткнул пальцем в первых попавшихся:
- Ты и ты, бегом наверх.
- А чё это? – залепетал один из них: покрытый оспинами крепыш по прозвищу Рябина.
- Кому сказано, бегом или пинками гнать?
Помощи не потребовалось, потому как общеизвестный факт, нет хуже демона на корабле, чем рассвирепевший боцман.
- Чего там, Вудсон? - поинтересовался Зак, до той поры притворявшийся спящим.
- Шантру побери, что творится, - признался боцман, после чего присел на топчан, вытянув ноги. Извлек из кармана потертую от времени табакерку. Высыпал понюшку и дернул красным носом, жадно втягивая содержимое с мозолистого пальца. Мотнул кудлатой головой, так что качнулась массивная серьга в ухе, и задумчиво произнес:
- Нечистое дело с барончиком нашим… Перевернули его каюту вверх дном, псы эти…, - боцман с трудом удержался от брани. С подозрением покосился на иконку с изображением Святого пламени, им же самим и повешенную. Сотворил оберег о трех сторонах, после чего продолжил: - псы церковные только что не выли, а один так и вовсе клыками в край постели вцепился. Трое с трудом оттащили. Палками к палубе прибили, поводок закрутили - душат его, а тот знай свое зубы скалит, рычит. И как они с этаким отродьем справляются, ума не приложу.
- Знамо как, палками, - вставил Рогги свой медный грошик.
Боцман на это ничего не ответил, лишь глянул красными глазами из-под кустистых бровей. После махорки они у него завсегда такими были, навыкате и в прожилках.
- Чего хотят-то, чего говорят?
- Да пес их…, - боцман снова умолк, покосившись на потолок. И правильно сделал, потому как подобные слова можно было счесть за оскорбление Церкви.