Я вернул Сашке дирхем и подобрался к самому главному.
- Допустим. А к нам у этого Головача какие претензии?
- Он хочет, чтобы мы нашли его хабар.
- Очень интересно, - я отвернулся выплюнул рыбью кость. - Почему именно мы? Самому не ищется?
- Ищут да найти не могут. Ты Кулька помнишь?
- Лысого с татухами?
- Ага. Он пропал. Сказали - не вернулся откуда-то. Он и еще двое с ним.
- Что с того?
- Кулек этот из бригады Головача. Он со своими людишками землю носом рыл, пытался выйти на след налетчиков,что обресли Головачевские корабли и умыкнули весь навар с торговли.
- То самое серебро?
- То самое, - кивнул Рок, - И знаешь чего удумали, стервецы? Вечером перетянули канатами русло реки, где мы с тобой на берегу очутились, только чуть ниже по течению. Передний корабль в канат уперся, второй ему в корму вкатился, а те на лодках подлетели и посудины взяли на абордаж. В общем, изящная, хорошо спланированная акция, а не спонтанный налет. Продуманное дельце.
- Думаешь, навел кто-то?
- Зуб даю! Кто-то из боярских и навел, - Сашка вытер рукавом жирные губы. - Короче, Старый, нам предъявляют за то серебро и с нас уже не слезут, а вот шкуру содрать могут влегкую.
- Насчет шкуры я уже понял, я не вкурил при каких мы делах?
- Да я и сам не до конца разобрался. Он почему то принял меня за своего племянника, которого то ли зарубили, то ли сам потонул во время разбоя на речке. А сынуля его Бур, твердит, что узнал в тебе одного из налетчиков. Это он тебя по башне треснул у Лузда на дворе. Меня не тронули и даже обрадовались. Боярин накошмарил коваля, тот рассказал как к нему Хриба приходил и тебя узнал, Стяром называл.
Я задумался. Вот чего у Сашки не отнять, так это таланта к сбору сведений, даже при том, что наблюдательность иногда хромает. Любил Сашка послушать и поспрашивать, особливо с пристрастием. Я даже не захотел представлять где он надыбал эту галиматью. Сам придумать не мог даже под галлюциногенными грибами. Не тот у Рока склад ума.
- Волына где?
- Шпалер я у туземцев изъял, - деловито прочавкал Сашок. - Сказал, что купил у одного заморского купца как амулет. В ветошь масляную завернул, на дне корзины лежит. Кожанка твоя со всем содержимым здесь, вон на сучке висит.
Сашка указал на дальнюю стену и я немного успокоился. С пистолетом и бабками нам все дороги открыты. Прямо руки зачесались пустить волыну в дело.
- Только я бы шмалять не стал! - Сашка оторвал зубами слишком большой кусок хлеба и слегка поперхнулся. Прокашлявшись, слезливо продолжил: - Пойдешь их мочить, они нас потом, когда у тебя «рыжики» закончатся, на колах вдоль дороги рассадят. Мне мое очко дорого, я его не для древесины берег.
- Подумал я уже про твое очко, братан, не заводись, - унял я Сашкины тревоги. - А если самого Головача кончить, эти разбегутся, как думаешь?
- Не разбегутся. На копья нас поднимут или стрелами утыкают. Их как грязи. Тут все, кроме холопов и челяди с оружием бегают. Хоть ножик, но должен быть. Нет ножа, значит - холоп, получеловек.
Я покосился на Сашкин пустой чехол от кинжала и решил, что не пришло еще время мне становиться покойником или холопом.