О том, что происходило в лагере, о своих побегах и о том, как попал в Лхасу к Далай Ламе, я пишу в своей книге, надеюсь, скоро её закончу и опубликую.
Вот только не всё можно представить на суд общественности. Меня сочтут лжецом, фантазёром или сумасшедшим. Но и держать в себе то, что мне удалось увидеть и узнать, я не могу.
В конце апреля 1944 года группа из семи человек собралась вместе и решила совершить побег из лагеря. Петер Ауфшнайтер, Бруно Трайпель, Ганс Копп, Заттлер и я планировали направиться в Тибет, а Рольф Магенер и Хайнс фон Хафе, которые прекрасно знали английский, собирались через Индию добраться до Бирмы. Наш план состоял в том, чтобы переодеться в костюмы рабочих, ремонтирующих ограду лагеря. Мы сами тайно сшили в лагере форму английских офицеров, которую одели Хафе и Магенер. Остальным обрили головы и надели тюрбаны. Измазав сажей, перемешанной с пылью, наши лица и руки, мы играли роли индийцев. Не моргнув глазом, сопровождаемые нашими «офицерами», мы прошли мимо караульных за ворота лагеря. Уйдя из поля зрения охраны, мы шмыгнули в кусты и переоделись в подготовленную для побега форму цвета хаки.Из своих предыдущих неудачных побегов я сделал вывод, что мне комфортней одному, поэтому я попрощался с остальными беглецами и продолжил побег сам. В этот раз я шёл только в ночное время суток, а на рассвете искал укрытие и отдыхал до сумерек. На десятый день побега я встретил четверых своих товарищей по лагерю. И дальше мы пошли вместе. Семнадцатого мая перед нами встал перевал Цанчок-Ла высотой пять тысяч триста метров. Вдоль дороги на перевале была навалена груда камней, украшенная молитвенными флагами благочестивых буддистов. Здесь мы решили сделать привал и обсудить свои дальнейшие планы, которые состояли в том, чтобы дойти сначала до священной горы Кайлас, а оттуда, двигаясь вдоль берегов Брахмапутры, достичь Восточного Тибета. Это была наша последняя ночь на территории Индии. Преодолев перевал, мы шли по священной земле Тибета.
На пути к Лхасе нам повстречалось немало заброшенных пещерных монастырей, а однажды мы обнаружили одну деревянную дверь, которая показалась нам занятной. Огромных размеров, таких, что в неё без проблем могла заехать большая грузовая машина, она была обита полосами железа без единого намёка на ржавчину. С большим трудом открыв её, мы в ужасе отпрянули назад: из темноты на нас смотрели огромные глаза гигантского позолоченного Будды. Пещера была огромная, и мы не решились, не имея необходимого снаряжения, исследовать её всю, но и то, что мы увидели, поразило наше воображение…
Статуя Будды, сделанная, как мы смогли понять, из какого-то сплава, покрытого позолотой, была высотой не менее шести метров. Фигура божества, сидящего в позе лотоса, располагалась недалеко от входа и держала правую руку поднятой пальцами вверх. Раскрытой ладонью, как бы останавливая тех, кто зашёл в монастырь, заставляя спросить себя: «Зачем ты здесь?». Левая рука раскрытой ладонью лежала на стопе правой ноги, а на ней лежал круглый шар, покрытый пылью.
Пока мы, замерев у входа, не решались пойти дальше, Магенер приблизился к статуе и, с трудом дотянувшись до шара, смахнул с него пыль.
Как я уже сказал, статуя была огромная, поэтому и казавшийся небольшим на её фоне шар был не менее метра в диаметре.
Рольф протёр его каким-то куском ткани из своей сумки, на шаре проявились узнаваемые континенты Земли, и мы с изумлением поняли, что это глобус! Материки и острова, горные хребты и возвышающиеся вершины, реки, озёра и океаны, знойные пустыни, обширные низменности и гигантские территории, покрытые лесами, предстали перед нашим взором. Даже своим глазам в первые минуты мы не поверили, когда увидели, что глобус начал медленно вращаться, поворачиваясь к нам другой стороной. А затем нам показалось, что Земля вздохнула, по ней пробежала лёгкая рябь, и все семьдесят процентов её водной глади ожили. Потекли реки, моря и океаны задышали волнами, набегающими на береговые линии, а вода стала настолько прозрачной, что мы увидели глубоководные желоба, подводные котловины, срединно-океанические хребты, океанические плато, расселины и долины.
Самое поразительное заключалось в том, что, вглядываясь в представшую перед нами картину, мы начали замечать, как она становится более объёмной и реальной. Позже, обмениваясь своими впечатлениями, выяснилось, что каждый из нас видел свою картинку, которая разворачивалась перед глазами и увеличивалась в размерах, как только мы сосредотачивались на ней.
Рольф, стоявший непосредственно перед глобусом, почему-то увидел меньше всего. Эффект присутствия проявлялся только на определённом расстоянии от шара.
Ауфшнайтер тоже подошёл к Будде и попробовал оторвать глобус от ладони, но тут же отдёрнул свои руки, которые заискрились ярким светом, а сам он признался, что его ударило разрядом, похожим на ток.
Мы хотели продолжить изучение пещеры, но свет солнца, проникавший через дверь, начал меркнуть, наступал вечер, а факелов у нас не было. Отложив дальнейшие изыскания на следующий день, мы расположились ночевать в полуразрушенном сарае недалеко от входа в монастырь у подножия горы. И хотя Рольф, как самый смелый, предлагал разместиться возле статуи Будды, почему-то никто из нас не поддержал это предложение. Ночь прошла спокойно. Мы даже не оставляли часового, задвинув сохранившуюся дверь куском отвалившейся крыши и устроившись в дальнем углу прямо на полу.
Утро началось с криков Трайпеля, которому приспичило отлить, и не став мочиться в углу, он открыл дверь и вышел во двор. Наслаждаясь видом восходящего солнца, Бруно облегчился и уже повернулся, чтобы вернуться в сарай, когда увидел нечто, поразившее его.
Выскочив из сарая, мы сначала не поняли смысла криков нашего товарища, пока не обратили внимание на его указательный палец, тычущий в сторону горы.
Двери не было. Впрочем, как и сам пещерный монастырь пропал, не оставив на горных складках каких-либо следов своего существования…
И это были только первые проявления непознанного удивительного мира, сосуществующего с миром людей.
Глава 2
По минному полю
Афганские ночи
Закатом солнце обозначит
Ещё один прожитый день,
Но ведь, не может быть иначе,
И на войне есть свет и тень.
Вот, мы прожили день, ребята,
И продержаться бы нам ночь,
А утром новая атака,
И Бог лишь сможет нам помочь.