Чтобы его там черти из зАда драли…
Протяжно вздохнув, уже думал вломиться без стука, но потом остановил себя.
Уже однажды осмелился зайти без стука, за что поплатился отсеченной головой. Было обидно и неприятно. Сам позвал, главный черт из зАда, и сам же и убил.
— Манеры молодых людей, как же… — пробурчал я, постучав в дверь.
Удивительным образом коридор, стоило мне постучать, опустел. Любые признаки разных форм жизни исчезли, звуки, да и общая картинка стала более глухой, смазанной. Впрочем, я этому уже давно не удивлялся, да и в принципе сомневался, что хоть кто-то удивлялся. Кабинет Мистера Стивенсона существовал за пределами нашей плоскости, о чём было известно каждому уборщику. Каждый раз, когда я стучался в его кабинет, мне казалось, что я по пояс погружался в океан. Возможно, простых людей это испугало бы, но только не меня.
В каком-то смысле, океан давно стал для меня местом более родным, чем суша.
— Можешь заходить, Феликс.
Совершенно обычный старческий голос. Не было в нём ни сверхъестественных ноток, ни какой-то потусторонней жути. Разве что, кого-то могло смутить, что голос старика прозвучал где-то сзади, а не из кабинета. Тут, хочешь не хочешь, а булки сжимались.
Педобир старый.
Молча открыл белую дверь, поморщившись от ударившего в глаза света. Дверь вывела меня не в нормальный кабинет, а на грёбаный пляж. Я, если честно, так прикола и не понял. Не прикола игр с пространством, а практического удобства.
— Я никогда не пойму, как вам может быть удобно сидеть под палящим солнцем в деловом костюме, — проворчал я.
А ведь это ещё и песок в туфли попадает, жуть. А если в труселя?
Святая Мария…
Сидевшее ко мне спиной седое нечто проигнорировало мою реплику, указав на соседнее кресло. Закатив глаза, молча подошёл к уходившему в воду креслу, усевшись в него. Что ни говори, максимально сюрреалистичная картина: будто сбежавший из палаты ребёнок в белых одеждах и таких же белых тапочках сидит в офисном кресле на побережье рядом со стариком в деловом костюме. Добавить к этому полностью пустой пляж, торчавшую из-под золотистого песка белую дверь, которая, чисто в теории, никуда не должна была вести, и совсем хорошо получается.
Пришлось ещё немного посидеть в тишине. Старик с важным видом что-то писал на бумаге. В принципе, мне посидеть на солнышке было даже в удовольствие, так что торопить Мистера Стивенсона было не с руки.
— Завтра эта ветвь будет оборвана, Феликс, — неожиданно буднично заговорил Мистер Стивенсон.
Я устало развалился на кресле, чувствуя, как оно медленно погружается в песок. Захотелось раздеться и искупнуться в водичке, но раздеваться перед этим старым педобиром как-то не хотелось. У меня есть своя гордость и честь, в конце концов.
— Что на этот раз?
На моей памяти, не учитывая мои смерти, мир окончательно, без возможности спасения уничтожали уже много раз. То какие-то слишком опасные твари прорывались из океана, то под землёй пробуждалась какая-то древняя херня, то вселенная по каким-то независящим от нас причинам коллапсировала (дерьмо случается, ничего не поделаешь), то… А, впрочем, чаще всего я даже осознавать не успеваю, что конкретно окончательно уничтожает этот мир. Всё происходит слишком быстро. Мистер же Стивенсон как-то не спешит рассказывать. Лишь под настроение.
Старик потёр виски.
— Планету уничтожит луч.
— Что за луч? — моргнул удивлённо я.
— Недавно развившаяся космическая цивилизация из соседней туманности наткнулась на нашу солнечную систему и посчитала, что мы не должны существовать, — развёл руки Мистер Стивенсон. — Их можно понять, Феликс, но, как ты понимаешь, для нас это печальный исход.
Вот так, буднично. Обычный, сука, понедельник. А ведь сегодня суббота!
— Вы уже пытались что-то сделать? — чисто формально поинтересовался.