Понурив голову, она медленно шла и только стук толстых подошв ее ботинок о деревянный паркетный пол разбавлял уныние, скопившееся здесь за учебную неделю. Уже стало смеркаться и на высоких стенках включились, будто сами собой, тусклые светильники. Здесь, как и в жилом корпусе, стены до середины были обшитыми деревянными панелями. Но верхнюю часть оббили темно-бардовым велюром. Ника посетила еще не все жилые и не все учебные корпуса, но начала догадываться, что у каждого есть собственный цвет. Например, в первом учебном корпусе доминировал бордовый. Даже плитка в туалетах была такой. По началу Нику угнетала эта гамма, но сейчас, в сумерках пятничного вечера, она заметила в ней свое очарование.
Погруженная в мысли, Ника зашла за поворот, но вдруг замерла. Краешком глаза она заметила что-то, что выбивалось из общей колеи бардового однообразия. Что-то маленькое, но достаточное, чтобы привлечь внимание. Ника в нерешительности переминалась с ноги на ногу, но решила вернуться на несколько шагов назад. Она просто хотела убедиться, что у нее не начались галлюцинации. Возможно, от тоски такого и не бывает, но, кто знает?
Ника выглянула из-за поворота и, поняв, что ей не почудилось, вышла полностью.
Посреди пустого коридора, в том промежутке, где не было окон, стояла маленькая девочка. Ника нахмурилась. Откуда здесь ребенок? Это же не школа, где есть младшие классы.
Девочка стояла и смотрела на Нику, будто только и ждала, когда она к ней подойдет. На девочке был коричневый сарафанчик с карманом кенгуру и подтяжками, а также белые колготки. Ее образ можно было назвать симпатичным, если бы не громадные розовые туфли с перемычками на щиколотках. Темно-русые волосы девочки были заплетены в неровную тоненькую косичку, будто она сама делала себе прическу. Или поручила это кому-то, кто в прическах не разбирается.
Девочка так ничего и не сказала и Ника подошла к ней, проклиная себя за то, что решила все-таки вернуться, хотя уже прошла мимо. Не хватало ей сейчас еще бегать с карапузом, который заблудился. Дети не вызывали в Нике умиления. Особенно те, которые выглядели так, будто им нужна помощь.
— Привет! — сказала Ника. — Ты потерялась?
Девочка качнула головой и Ника облегченно выдохнула. Подойдя поближе, она увидела, что девочка очень хорошенькая. Конечно, почти все маленькие девочки вызывают у взрослых подобное впечатление. Но именно эта, казалось, красивее всех, кого Ника встречала раньше. У девочки были полные розоватые губки и довольно острые скулы, хотя из-за детской припухлости заметить это было сложно. Но более всего Нику поразили ее глаза. Карие, но тусклом свете мрачно-бордового коридора казавшиеся почти черными. Ника понимала, что уже видела такие глаза, но не могла вспомнить у кого.
— Как тебя зовут? — спросила Ника.
Она не собиралась заводить себе малолетнюю подружку, но слова вырвались сами собой.
— Папочка называет меня малышкой.
Ника улыбнулась. У девочки был довольно низкий голос, как для маленького ребенка. Но это лишь придало ей очарования.
— Должно же у тебя быть обычное человеческое имя? Меня вот зовут Ника.
Ника заискивающе вгляделась в глаза девочки, но та лишь нахмурилась и повторила:
— Папочка называет меня малышкой.
Правда.
Впрочем, чтобы понять, что девочка не врет, Нике даже не нужно было использовать свою силу. Дети почти никогда не врут. Только если их спрашивают, почистили они зубы или нет.
— Ладно, Малышка.
Ника решила, что выяснит этот вопрос как-нибудь в другой раз. Если он наступит.
— А где же твоя мамочка?
— Далеко-далеко — ответила Малышка. — Но мы с папочкой каждый год приносим ей цветочки.
Ника нахмурилась, но потом печальное осознание накатило на нее мощной волной. «Каждый год приносим ей цветочки…».
— Она умерла? — спросила Ника и тут же принялась ругать себя за бестактный вопрос.
Но он почти не смутил Малышку. Она лишь немного растерялась, но потом сказала:
— Она далеко-далеко, но папочка говорит, что она всегда рядом. Я не понимаю, как это и почему я ее не вижу, раз она рядом… Но иногда она передает мне шоколадки.
Тут Малышка замолчала, будто что-то вспомнила, и полезла в кармашек-кенгуру. Она достала оттуда плитку шоколада и принялась разворачивать обертку.
— Хочешь? — спросила она, отламывая, или точнее выдавливая большой квадратик, и протягивая его Нике.
Ника хотела отказаться — растаявшая шоколадка в пальцах маленького ребенка выглядела не особо аппетитно. Но затем решила все-таки принять угощение.