— Он из-за тебя подрался что ли? Ещё лучше. Он ещё и дерётся! — Нюсик высыпала в заварочник две ложки зверобоя и замерла, видимо, прикидывая, что ещё надо добавить в чай.
— Ты правда всё не так понимаешь. Я обязательно всё расскажу, только не сейчас, попозже.
Из носика чайника вырвался густой клуб пара. Ри подхватила его и поставила на пробковую подставку для горячего.
— А теперь скажи, чем помочь. Может, чашки отнести?
— Она что, и правда ветеринар? — спросил Дан.
Они сидели на крыльце дома Нюсик. Дан баюкал замотанную руку.
— Правда, — грустно сказала Ри.
— Это многое объясняет.
С полчаса назад её подруга, вооружившись медными пятаками, куриной косточкой, посеревшим от времени бинтом и тетрадкой с заговорами, принялась вправлять Дану пальцы. Она даже честно предупредила, что будет больно, но действовала так жёстко, что Ри не выдержала, и ушла на кухню ставить чайник. Дан вивисекцию вытерпел молча, только опять постарел лет на десять.
Когда Ри вернулась, Нюсик уже заматывала ему руку, подкладывая между слоями бинта медные пятаки и приговаривала:
— Хоть один потеряешь, голову отгрызу.
Дан в ответ на это только болезненно морщился.
— Через два часа снимешь повязку.
— А играть когда можно будет?
Нюсик посмотрела в окно, потом на часы, что-то посчитала на пальцах и, наконец, ответила:
— После обеда можно.
Чай Ри всем разливала сама, боялась, что Нюсик плехнёт или насыплет им в чашки какую-нибудь гадость, отворотное зелье или что похуже. Она впервые видела подругу такой рассерженной, хотя не раз до этого вваливалась к ней под утро после очередных приключений.
И вот они прощались с Даном на улице. Он всё порывался проводить Ри до дома, а ей не хотелось, чтобы он знал, где она живёт. Пока они общались на нейтральной территории, Ри чувствовала себя в безопасности, а после того, как она увидела ту странную девушку в Сиреневом садике, она не могла решить, надо ли давать Дану шанс, или стоит ограничиться ещё одним полётом на заблудившемся трамвае. Да и предупреждения Нюсик казались ей не такими уж безосновательными.
Впрочем, извиниться за поведение подруги всё равно стоило.
— Слушай, я не знаю, что сегодня на неё нашло. Ну, на Нюсик. Она обычно грубая, конечно, но не настолько…
Дан погладил больную руку здоровой, улыбнулся своей фирменной беззаботной улыбкой и сказал:
— Она просто ревнует. Так бывает.
— Кого ревнует?
— Тебя. Ко мне. Вы же с ней близкие подруги?
— Ну да. Но причём здесь ревность?
— Вот, похоже, она и решила, что я как-то помешаю вашей дружбе.
— А ты помешаешь?
Дан пожал плечами, мол, зачем. Чаша весов, на которой Ри взвешивала их шансы на дальнейшие отношения, качнулась в его сторону.
— Так ты придёшь к нам на репетицию?
Ри тряхнула головой. Оказывается, пока она рассуждала про их с Даном совместное будущее, он её о чём-то спрашивал.