- Настоящему инородцу трудно скрыться среди нас, какими благими намерениями бы он не прикрывался, - мореход взял инициативу разговора в свои руки. - Епископ Николас - франк, которого пригласил сам король Олав. Николас очень щепетилен в вере, очень жесток против язычества и ереси, которую он упорно ищет в нашем народе - дай ему волю, он никого не пощадит. Такой человек - находка для датчан. Он всюду вхож и ко всему допущен.
На этих словах мореход прервался и глянул на тайного собеседника, но сразу сообразил, что ни глаз его, ни лица не видит. Чувствуя взгляд морехода, монах постучал чётками, призывая к продолжению доклада, и гауларец снова заговорил:
- Святой отец Альбан - ирландец и инородец для всех, но имеющий неподдельный интерес к Норвегии, её обычаям и жителям. Этот же иноземец могуч и стоек в вере Христовой. Он никого не карает телесно: его меч - слово и дар убеждения. Ирландец, скорее, наш союзник, а не тайный враг... Он не может быть датским соглядатаем или послухом, ибо слеп и нуждается в поводыре. Но нос - его зрячие глаза, им он видит всё, недоступное нам. Но его про-норвежская позиция - преграда для датчан. Не могу утверждать точно, но Хаки Оспаксон - кузнечный мастер злоумыслил против него. Может это был и страх перед языческой толпой, а может и желание смерти Ирландца от рук язычников, ибо тогда названный не сможеь стать союзником и радетелем Норвегии.
Тут глухой голос монаха перебил собеседника:
- Ты сказал кузнец Хаки Оспаксон? Хорошо, я пригляжусь к нему. И взгляд этот будет пристальным, продолжай говорить, гауларец, прости, что перебил тебя.
И мнимый мореход продолжил свой рассказ:
- Начальник стражи королевы Тиры - Квиг Чернобородый вызывает большие сомнения в верности королю Олаву Трюггвасону. Явный иноземец, прошлое которого не известно никому. Он взялся из ниоткуда. Да к тому же ещё является верным человеком Датчанки, потому дышит датским воздухом, подозреваю, что и Норвегию видит датской. А королевский градоправитель и начальник городской стражи ярл Гамли Лейвссон полжизни прослужил в Британии - местным королям, которые все датчане, а значит может с той поры им прислуживать и оставаться верным предыдущим клятвам верности Дании. Быть скрытым и тайным врагом нашего короля Олава. Ещё один случай... привлёк моё внимание. Отец пятого ребёнка, подброшенного Убийцей Матерей к дверям собора, Харальд Каллесон по прозвищу Лодочник клялся отомстить епископу и святому отцу Альбану Ирландцу смертью за крещение сына. Он - лёгкая добыча для датских происков. Готовый убийца... А желание мести не делает Лодочника нашим союзником.
- Ты умолчал о церковном послушнике по имени Огге, - усмехнувшись, возразил монах.
- Он вне подозрений. Потому что... - попытался ответить мореход.
Но монах прервал его оправдания словами:
- Не трудись! Я знаю кто он и откуда родом. И даже, кто его послал на службу королю Олаву. Продолжай, не тяни время, а переходи к сути.
- Ярл Гамли чаще всех посещает церковные службы. Это меня настораживает... Но я ни разу не заметил, чтобы он там с кем-то встречался или разговаривал. А больше всего меня интересует убийца женщин-язычниц, из которых уже пятеро нашли жуткую смерть под ветвями еретического дуба. В народе его прозвали Убийцей Матерей. Ума не приложу, на кого и думать. Дознание отца Альбана ничего не дало, но он сам ищет ответ, не с кем не делясь своими соображениями, - начал излагать свои соображения мореход.
- Оставляет ли изверг следы и на кого падает подозрение? - монах снова перебил морехода, а тот , медленно подбирая слова, чтобы не упустить главное, ответил:
- Следов убийца не оставляет, а подозреваю я всех, включая епископа Николаса. Но главное не в этом... Я не могу понять побуждений преступника. Нет, он не -жено или детоненавистник... Здесь что-то другое, но крепко связанное с нашим народом и верой Христовой. Убийца не прост, потому что умеет тщательно скрываться - прятать себя среди нас... Но я чувствую, он рядом и будет убивать ещё, а ведь всё поселение за городской стеной под стражу не возьмёшь.
Монах, заметив, что на них стали обращать внимание окружающие, закончил разговор: