- Исповедуюсь, твоё преподобие, в убийствах людей непокорных Господу, тех, кто своим дыханием оскверняет веру в него и память о нём. Но каяться не буду... Потому что месть моя справедлива! Я несу наказание еретикам и безбожникам.
В словах собеседника сквозила злоба и пренебрежение. Ненависть, граничащая с безумием. И этот запах был настолько сильным, что святой отец отвернулся. А в голове Альбана пронеслось окончательное впечатление: "Больной разум... Больная душа".
- Господь - всепрощающий и милосердный Бог, никогда не поздно повиниться ему и молитвой вымолить прощение, - возразил собеседнику святой отец. - Жизнь и смерть - дело Божье, а подменять его собой - величайший грех.
- Прости, святой отец, но проповедь твоя - лепет неразумного ребёнка, - ответил Альбану посетитель. - Что мне могут дать твои увещевания? Смогут ли они оправдать прошлое и помогут ли они в настоящем?
- Покой! Они могут дать покой мятежной душе и горячему разуму, - христианское терпение и спокойствие помогали Альбану продолжать этот разговор. - Со словом Господним даже отъявленные грешники и преступники становились святыми. Осознание любого, даже тяжкого греха - первый шаг к его искуплению, сын мой. Начни с этого короткого, но верного действия.
- Да ты просто святоша, прикрывающийся Святым Писанием, а не воин Христов и не мужчина, преподобный Альбан, - раздражённо бросил в ответ посетитель. - Языческие собаки ослепили тебя, а ты им служишь. В надежде на понимание и поддержку, я искал в тебе союзника... Но теперь вижу, что мне не стоит раскрывать перед тобою душу, в поисках помощи и сострадания. Ты, оказывается, такой же, как и все эти варвары.
Поток слов исповедующегося иссяк, тогда Альбан снова принялся за вразумление заблудшего:
- Да, норманны ослепили меня, но вера вернула мне внутреннее зрение. И кто знает, стал бы я сегодняшним Альбаном, если бы не тот случай. А шагнув под руку Христа, варвары перестают быть варварами - становятся равными нам христианами.
Собеседник молчал, но дыхание его становилось ровнее, напряжение души спадало. И святой отец понял, что этому человеку, уже давно не властвующему над собой, прежде всего, хотелось выговориться - скинуть с себя тяжкое бремя дум и дел. Вспышка безумия угасла, и теперь от посетителя исходил запах безволия и опустошённости.
- Прощай, святой отец, - прозвучал его спокойный голос. - Молись за меня и всех норвежцев Нидароса.
Опасные люди ушли, оставив ощущение тревоги в душе святого отца. Он не смог их остановить, даже если бы захотел. Тень отчаяния скользнула по лицу преподобного Альбана. Об услышанном никому рассказать нельзя. Как предупредить беду, чтобы она не оказалась неизбежной? Вот об этом стоит подумать: можно не говорить, а нужно делать, самостоятельно воспрепятствовать неминуемому кровопролитию. И без короля Олава здесь не обойтись.
_____________________________
Nam et si ambulem in medio umbrae mortis, non timebo mala, quoniam Tu mecum es, Domine. Virga tua et baculus tuus ipsa me consolata sunt (лат.) - Ибо, даже если я буду ходить среди смертной тени, я не убоюсь зла, ибо Ты со мной, Господь. Твой жезл и твой посох утешили меня./ 22 псалом Давида/