Всё здесь носило следы запустения: посадки многолетних цветов одичали и хаотически расползлись во все стороны, мешая друг другу, кустовые розы без обрезки совсем измельчали, а их засохшие стебли местами образовывали целые буреломы, словно в нехоженой тайге. Песчаные дорожки были покрыты обычным древесным мусором (правда, масштабированным под наш нынешний микророст): кусками старой коры, обломками веток, сухими листьями, почему-то напоминающими мне кучи смятых и заскорузлых брезентовых плащ-палаток. Многие мелкие тропинки заросли́ вовсе и едва угадывались по чуть более заметным просветам в кронах. Центральная дорога, однако, была достаточно широкой, чтобы двигаться привычным боевым порядком.
— Она летит за нами, — негромко сказал Тиредор.
— Любопытная, — также вполголоса согласился Игорь и усмехнулся: — Хочет удостовериться: съели нас или нет?
Лика с интересом оглядывалась:
— Между прочим, процессы увядания в этом парке выражены гораздо слабее. Очевидно, мы действительно приближаемся к источнику, питающему эту землю.
Мы шли и негромко рассуждали о ботанике, пока Туриэль не спросила:
— Слушайте, а вам не кажется, что стебли во-о-он у тех кустов подозрительно толстые?
Лика внимательно посмотрела в ту сторону:
— А это не кора! Это они и есть.