Палыч покряхтел и согласился. Если честно — и не хотелось спорить, воспо-минания остались не из приятных. Оказалось, умереть не так страшно, как остаться беспомощной безгласной куклой. Бр-р-р… Грех жаловаться, за неделю — такой прогресс! На Старой Земле… на Матушке — Палыч покатал на языке непривычное ещё слово — да, там такое и не снилось бы… Чудо ведь, настоящее чудо! Никаких болезней не осталось. Только слабость — и та с каждым днём всё меньше.
Новенькие разглядывали вид на море, но как оказалось — не все.
С края площадки послышался спор, набирающий обороты. Спорили… Сок и… Коля-повар, что ли? Вот, вмешался Олег, и всё утихло.
Минут через пять Сок объявил, что привал окончен и запрыгнул в седло. Палыч с невольной завистью следил за его ловкими, органичными движениями. У наёмника тоже был меч, в не очень новых ножнах. Не очень бросающийся в глаза. И в целом он не производил впечатление подаренной на Новый год игрушки.
Палыч внезапно понял, чем будет занимать мужиков свободными вечерами.
Ладненько, где тут наш фургон.
С погрузкой в фургон, слава Богу, никого просить о помощи не пришлось. Удобная откидная ступенька — и вот он уже забрался. Так, доковылять до лежанки… О! В передней части фургона кто-то возился и горестно вздыхал.
— Коля, ты чего здесь?
Коля-повар пожаловался ему на свою горькую долю. Почём зря обругали… Ну… не то что бы обругали, но неприятно так сказали! Воды вскипятить не дали… Не время, видите ли! А ведь восемь часов, время утреннего кофе!
Коля был человек чрезвычайно мягкой душевной организации, к спорам не привыкший. Резкое замечание Сока, что сейчас не время раскладываться со своими котелками, вызвало в его внутреннем мире бурю смятения. Палыч посмеялся (про себя, конечно же) и ещё раз объяснил своему кормильцу тонкости походной жизни. Наверняка же Олег уже говорил, но Коля — это Коля, вечно в облаках летает.
Расчувствовавшись, Коля пожаловался ещё и на Олега.
— Вы посмотрите, Виктор Палыч, что он набрал! Это же варварство! Нельзя людей таким кормить! Так и умереть можно…
Палыч заглянул за загородку. Коробки. Что такое? Сухая лапша быстрого приготовления, такая же картошка в пакетах.
— А! Так это на Серые земли!
— А что это?
— Та-а-ак…
Из небольшого, но ёмкого разговора Палыч выяснил, что повар вообще не очень представляет, куда они отправились, и поездку воспринимал скорее как тур по Европе. Действительность его несколько разочаровала. Нет, вернее сказать — ужаснула.
— Знаешь что, Коленька, давай-ка пока не поздно мы тебя назад отправим. Тут всего-то пара часов, дорога одна — доберёшься до усадьбы.
Но, к удивлению Палыча, Коля встал на дыбы.
— Вы, Виктор Палыч, сейчас очень обидную вещь сказали! Вы хоть представляете с кем связались?
Возмущённо спотыкаясь, Коля пробрался к выходу из фургона, снял накинутые на крюк поводья своей лошадки и выскочил на дорогу. Следующие за фургоном наёмники объезжали его и с ленивым любопытством наблюдали, как он скачет на одной ноге вокруг лошади, засунув вторую в стремя. После нескольких неудачных подскоков Коля всё же взобрался в седло и принял совершенно решительный и самоотверженный вид.
— Ну с нами — так с нами, — пробормотал Палыч и лёг на походную койку.
Тонкой души человек. Незачем ему про запас тушёнки знать…
ЕСТЬ ОДНА ПРОСЬБА…
Палыч бессовестно продрых до обеда, а после обеда — до ужина. Проснувшись, он почувствовал столько скопившейся энергии, что немедленно побежал инспектировать лагерь. Повсюду кипела деятельность. Люди натягивали тенты, разжигали костры, носили воду, обихаживали коней. Было похоже… на пионерлагерь, когда в поход водили, точно. Только там палатки ставили, всё же ночи были попрохладнее. Как же давно это было… Из-за фургона вывернул Сок.
— Виктор Палыч? Меня ищете?
— Да, знаете ли. Есть у меня просьба.