Первая чёрная тигрица исчезла, превратившись в дракона, полоснувшего струёй пламени в сторону высокой сосны, к которой бросилась саламандра. Человек закричал, проявляясь из туманного пятна, и полетел вниз, ударяясь о ветки. Каким-то чудом он подскочил на ноги, сбивая огонь с одежды, выхватил ядовитый кинжал, контуры его снова стали туманиться… Огненная ящерица размером с котёнка спрыгнула с ветки на сжимающую кинжал руку, выдохнула врагу в лицо маленькое слепящее облако и метнулась в сторону. Акташ закрыл глаза и прыгнул, ему вовсе не нужно было смотреть, чтобы знать — где он, человек, который хотел убить хозяина. Рука хрустнула и отломилась. Сын уже вырывал врагу горло. Воздух полыхал алым запахом крови.
Надя, вернувшаяся в человеческий облик, отчаянно боролась с ядом. Саня тронул её за плечо:
— Ну, как?
— Боюсь, не справлюсь. И отключаться боюсь.
— Поехали к бабушке!
Чёрно-красный дракон рванул в небо, удерживая в когтях и собаку, и сестру, которая продолжала вливать жизнь в раненую Акташеву внучку.
Саламандра зажала в зубах отравленный кинжал, стремительно взбежала по хребту второго дракона — и они растворились в ночи, вслед за первым.
Дальше алабаи справятся сами.
СПЕРВА ИСЦЕЛЕНИЕ
Ветер от двух пар огромных крыльев надул в почти уже пустую кружку соринок, и я отставила её в сторону. Надя закричала ещё на подлёте:
— Бабушка, скорее! Она умирает!
Тот же яд! Изо рта у собаки шла зелёная пена.
— Потерпи, девочка! Я уже пришла.
Да, могу лечить и животных то же. То же золото, тот же принцип.
Ну вот, всё и закончено.
Муж уже был рядом. Я на всякий случай ещё раз проверила: всё нормально, раны за́жили, здоров как лось. У его ног, охраняя кинжал, сидела саламандра.
— Знаешь, милый. Ха́йгена надо позвать. Для этой дряни надо найти противоядие.
— Какая ты молодец!
— Что, уже́?
— Ага.
— Без медички пусть не вздумает!
— Вон он, сама ему скажи.
Хайген примчался в защитных перчатках, со стеклянной шкатулкой — видите ли, чтобы яд ни с чем не вступил ни в какую реакцию, забрал и кинжал, и наконечник.