Я выбралась на палубу. Впечатляет. Очень (много раз очень) мокро. Мокрые мрачные мужики отвязываются от скамей. Вижу множество свежих синяков и ссадин. Большинство лишилось красивых рогатых шлемов. Вообще, из того, что было на палубе, осталось только прикрученное и приколоченное гвоздями. Полосатый парус висел красивыми ошмётьями, силуэтом сильно напоминая щедро усыпанную прорехами рубаху. Или тот самый «кафтан дыроватый»? Ну, Оссэ, шутник…
Деревенские, собравшиеся вокруг, откровенно глазели на эдакое диво, задавая угрюмым хирдманам неудобные и подчас ехидные вопросы.
Угги с красивым новым фингалом на пол-лица выпрыгнул через борт — а чего, драккар же почти целиком вынесло на берег, глубоко врезав в мокрый песок. Следом за ним десантировались Гуннар, Вальгард и тот парнишка, что давеча лежал у мачты под овчиной. Все четверо подошли к вовсе уж здоровучему мужику и начали что-то рассказывать, размахивая руками. Конунг, поди. Как его там зовут? Хродвальд. Лохмато стриженый, лицо бритое, только усы длинные, косичками.
Мои эльфийки выбирались друг за другом, оценивали картинку и вполголоса благодарили Оссэ за помощь. Индолен выскочила последней, осмотрелась, уперев руки в бока, и звонко закричала в сторону моря:
— Оссэ!!! Спасибо!!!
С чистого неба щедро и раскатисто громыхнуло в ответ. Гуннар ещё сильнее замахал руками. Конунг уставился на нашу кучку. И Лика решила воспользоваться моментом:
— Я, конечно, дико извиняюсь!!! У вас тут беседа и всё такое. Сходни хотя бы дайте. И госпоже кельде нужно помещение, роды уже близко.
В поясницу болезненно кольнуло, заставив меня сморщиться. Хродвальд в свою очередь сморщился не меньше моего. Да чего там, его просто перекосило: