Рыжий парень говорил, не отвлекаясь на стоящую сбоку от него девочку, все так же безостановочно совершая нужные действия, обучая задумчивую Илию премудростям готовки.
— Помню, отец решил приготовить… что-то, — плечи Эмии дёрнулись от плохих воспоминаний, — когда только забрал меня из больницы, — вопросительный взгляд беловолосой требовал продолжения истории, но побледневший вид брата намекал на не совсем приятный конец. — В общем, после этой «попытки», — выделил он слово интонацией, — я и начал учиться готовке, чтобы никогда, абсолютно никогда и ни при каких обстоятельствах не подпускать отца к плите.
— Неужели все было настолько плохо? — спросила удивленная таким тоном и категоричностью Сакура, заваривая чай.
Илия же просто молча наблюдала, слушая и запоминая. Прошло всего ничего, пара дней, едва ли неделя, потому отношение ее пусть и на крупицу, но улучшилось, правда она все равно старалась абстрагироваться от окружающих людей, возводя невидимую преграду. Хотя, понемногу, но та начала давать трещину, ведь устоять против миловидности и яркости Тайги было решительно невозможно, так же, как от материнского отношения Токо (хотя она никогда не признается в проявлении таких чувств), не говоря о вечно готовой помочь Сакуре и безотказном Широ.
Пройдет время, и углы сгладятся, осадок смоется новым опытом, главное ждать и быть терпеливым.
— Оно говорило, — с шепотом полным ужаса ответил рыжий, — булькало, шипело, и мы могли его понять! — он огляделся по сторонам, будто то самое блюдо где-то спряталось, до сих пор преследуя его. — Эта… тварь… чтобы ее сжечь, отцу пришлось приложить немало сил… — он сглотнул, вытирая проступивший пот ужаса со лба рукавом.
Хоть это и звучало как забавная история, особенно если вдуматься в нелогичные детали произошедшего, но детальный анализ Аозаки, о котором знал лишь Широ, да почивший Эмия, раскрыл некоторые побочные эффекты проклятья, проступившие только на начальном этапе заражения порчей, вызванные переизбытком темной энергии Грааля в организме и выплеснувшиеся как раз во время готовки, преобразовывая блюдо в хрен пойми что.
Благо, то был лишь единичный случай, по крайней мере, о схожих ситуациях с отцом парень не знал, предполагая, что они все же происходили, особенно в первое время их совместной жизни, и отец держал те в секрете.
Вспоминать плохое не хотелось, потому, улыбнувшись, рыжий решил не заострять внимание на причинах появления непонятной ереси в кастрюле многие годы назад, продолжая вести урок для сестры. Ведь скоро ужин, на который придет Фуджимура.
— А теперь, — нацепив на лицо соответствующее выражение, продолжил Широ, — пока остывает курица, мы отварим в бульоне грибы, — он указал на мелко нарубленный ингредиент, — скоро грибной суп будет готов…
Эмия, хлопнул в ладоши, начал демонстрировать «что-куда-зачем».
Первый вечер их возвращения в Японию прошел… сносно, как решил сам парень, которого, не переставая буравил взгляд тигра, слушающего байки Илии, которые не оказались байками вовсе. Ведь рыжик не мог не подшутить над дорогой сердцу подругой, рассказав пару историй о ней сестре загодя.
Вот только Айнцберн оказалась той еще хитрой засранкой, вывернув сказанное им в своём ключе, пользуясь своим невинным детским внешним видом на полную. При этом сверкая лукавым взором на братца.
Ну, ничего, он запомнит, а уж потом отомстит как-нибудь. Забудет и снова отомстит.
Естественным итогом долгого разговора между девушками, проявившими недюжинную солидарность, невиданную доселе самим парнем никогда, стал не только удушающий «захват» призванный доставить дискомфорт, но и превращение его в временного дворецкого, который был вынужден готовить вкусности весь вечер.
И если «захват» Фуджимуры больше походил на объятье, хоть и сильное — после тренировок с отцом, ощущать такое было даже малость приятно, ведь мало того, что он не задыхался, но и ощущал затылком грудь подруги, коря тело за подростковый гормональный бум, и готовя поход к жрицам любви — то, что происходило после, кроме легкого раздражения не вызывало ничего.