Около него остановилась вишнёвая «пятёрка». Ксения сидела спереди, поэтому Валера полез назад.
— Хм, кажется, «ТуТа» где-то здесь, — с сомнением произнёс парень.
— Да, я недавно был у Дарьи, она хотела съездить на обучение.
— «Хотела»? Что-то не получилось?
— Вроде того…
Пока Сеня не газанул, Валера рассказал всё с того момента, как зашёл в подвал. Молодёжь поражённо смотрела на него. Никто не прервал Валеру, а после окончания рассказа повисла длительная пауза.
— Ужас какой, — наконец, сказала Ксения.
— Безумие, — подтвердил Арсений. — Она всегда ходила по лезвию ножа и спокойно всё преодолевала, а тут просто пришли бандюганы…
— Ей, наверное, надо как-нибудь помочь, — обеспокоенно ответила Ксения и начала было отстёгивать ремень безопасности, но Сеня остановил.
— Если всё так, как сказал Валера, то она в надёжных руках. Хотя я бы глянул на её батю… Короче, Ксюша, твой профессор в неважном состоянии, и я бы лучше занялся поиском того, что позволило бы объявить о его невиновности. Или вине…
— Какой ещё вине?!
— Мы до сих пор не знаем, что случилось в лаборатории! Тем более, раз ты говоришь, что это он сам подстроил! Поэтому нельзя отрицать: мы можем наткнуться на информацию, которая укажет на его… скажем так, прегрешения.
— Ну, какие прегрешения… — уже неуверенно ответила Ксения. — Ладно, давайте поедем.
6.1
Без особых проблем они выехали за город, где Сеня втопил с максимальной разрешённой скоростью. Ксения же принялась рассказывать, в чём был весь сыр-бор:
— Я стараюсь два раза в день, утром и вечером, приходить к Леониду Венедиктовичу. Он, конечно, более-менее восстановился физически, но ментально — пока рано о чём-либо говорить. Я — не полноценный врач, но могу исключить инсульт, а это уже хорошо. В общем, вчера вечером я в очередной раз попыталась пообщаться с ним, он сначала бурчал себе что-то под нос, а потом как будто ненадолго прозрел: взгляд стал сфокусированным, руки трястись перестали. И начал спрашивать «что с мамой?» и «где склянки?» «Фиалы?» — уточнила я. Он закивал, да, мол, они самые. «Вы их не взяли с собой?» — говорю я. «Убрал. Подальше», — он заговорил тихо, видимо, чтобы никто не подслушивал. «Куда? — спрашиваю. — Дома спрятали?» Он опять закивал: «В доме! Сервант!» Я сначала подумала, что он так про свой дом, и это бы объясняло разруху, которую мы там встретили. Поэтому позже я пошла к нему домой…
— Рискованно, — заметил Валера.
— Возможно, — с сомнением ответила Ксения. — Там остались бумажные «печати» на дверях, пришлось осторожно их отклеить. В общем, я прошерстила почти всю квартиру (в ней ничего не поменялось с нашего посещения), но ничего не нашла. А какой ещё «дом» имелся в виду? Я подумала, что он имел в виду работу. Но лабораторию-то по камешкам разобрали на несколько раз — Лебенслихт отсекается. Леонид Венедиктович где-то параллельно работал, это точно. Но где? Я набрала Марса. Валера, помнишь же Марселя?
— Сникерс из ваших?! — воскликнул Арсений. — У вас пол медицинского университета в Лебенслихт?!
— Нет, только некоторые…
Сеня полминуты сопел, а затем пробубнил:
— Сникерс — мутный тип, я бы ему не доверял…
— Сеня, прекращай про него так говорить! Это потому, что он чёрный?!
— Не «чёрный», а «афро-француз». У нас, прям, «экспресс нетолерантности»…
Девушка скривила лицо и продолжила:
— Марс мне подсказал, что профессор работал в «Центре паллиативной помощи». Я даже до кучи набрала Стаса, но тот послал меня вместе с профессором, ему пофиг на то, где он сейчас находится. Я думала, что мы будем действовать втроём, бандой лаборантов, но пока не выходит… Короче, Валера, мы едем в «Центр паллиативной помощи».
— Что за центр такой? — спросил Валера.
— Там оказывается помощь неизлечимо больным пациентам.
— На месте Лебенслихт я бы туда заглянул — мало ли, вдруг ваш профессор там шифруется, — сказал Сеня.
— Посмотрим, — задумчиво произнесла Ксения и на какое-то время замолчала.
Валера наслаждался загородными видами: осенняя пора раскрасила мир в жёлто-красные цвета, разбавив обыденную серость. Люди копошились в огородах, проносившихся мимо, пытаясь выжать максимум из последних тёплых дней.