Вулфрик пожал плечами.
Я никогда не видел, чтобы кто-то так дрался. Мы бы присоединились. Помогли бы. Но не похоже, что тебе это было нужно".
Вулфрик не знал, что сказать. Его собственные мысли были настолько путаны, что он смог только снова пожать плечами. 'Всем хватило еды?'
Губы Фарлофа на мгновение сжались, прежде чем он кивнул. 'Да. По крайней мере, об этом уже позаботились. Но эта хижина долго не прослужит".
'Мы начнем восстанавливать ее завтра', - сказал Вулфрик. Никто больше не умрет этой зимой".
Когда Этельман наконец проснулся, в середине следующего дня после нападения, его первая мысль была о Камне. Он отправился в кирху и прошел через пепел, обугленное дерево и обломки. Он направился прямо к тому месту, где когда-то стоял его прикроватный столик и где хранилась шкатулка. Там не было ничего, кроме кучи пепла. Он порылся в ней пальцами, но кроме нескольких обломков дерева там не было ничего твердого. Он встал и огляделся, прикидывая в уме возможные варианты.
Китовый жир для его ламп, масла для помазания для его церемоний. И того, и другого в кирхе было предостаточно. Более чем достаточно, чтобы огонь горел долго и жарко. Достаточно горячий, чтобы разрушить Камень? Он вернулся к куче золы и убрал ее, пока не добрался до твердого земляного пола. Следов расплавленного металла не было, но это ничего не значило. Камень был священным предметом, и его разрушение могло означать, что он вернулся к богам. Был ли он наивен, полагая, что он мог полностью исчезнуть из царства людей? Он не знал достаточно, чтобы утверждать то или иное.
Кто мог догадаться взять его? Шкатулка была обычная, Камень — не более чем бесформенный кусок металлической руды, покрытый рунами. Он выглядел не более ценным, чем многие другие религиозные артефакты в кирхе. Не было ничего, что могло бы привлечь к нему внимание. Этельман хотел было присесть на край кровати, но вспомнил, что ее больше нет. Он поднял глаза к небу, но не знал, что ищет. Казалось, любые ответы полностью ускользали от него. Из определенностей была только одна. Он должен был остаться и помочь в восстановлении. Он нашел тело Белармана вместе с другими в этой груде. Убить священника было позорным делом, как и сжечь кирху. Все эти люди убиты без причины. Какое безумие довело их до этого? Он никогда раньше не испытывал ненависти, но в тот момент это было все, что было в нем.
38
Вульфрик надеялся, что за ночь вернется больше людей, но на следующее утро новых лиц не было, и в течение дня больше никто не появился. Среди пропавших была мать Адальхаид. Накануне вечером они не говорили об этом. После всех побоев и унижений, которым он подвергался на протяжении многих лет, Вулфрик лучше других знал, насколько целебен хороший сон. Он позаботился о том, чтобы у нее было все необходимое, и посоветовал ей как можно быстрее заснуть.
Когда он проснулся, работа уже шла полным ходом, но продвигалась медленно. Все плотники и их ученики были мертвы, как и кузнецы, кожевники и каменщики. Двое дровосеков выжили и провели утро, срубая деревья, которые оставшиеся в живых люди превращали в доски. Работы было так много, и Вулфрику пришлось задуматься, есть ли смысл начинать все сначала. Их было так мало. Не лучше ли им отправиться в одну из других небольших деревень, чтобы узнать, не примут ли их там? Это сделало бы их бродягами и нищими. Они никогда не смогут ходить с гордо поднятой головой. Они попадут в зависимость от того, кто их приютит, если таковой найдется. Как бы ужасно это ни было, он предпочел бы смерть. Их единственным спасением было то, что то, что осталось, можно было забрать по своему усмотрению; для этого не нужно было никого убивать.
Донато и еще несколько человек, включая Родульфа, осматривали разрушения, медленно объезжая их с видом превосходства и отстраненности. Вульфрик удивлялся, как у них хватает времени на лошадей, когда столько дел и когда все остальные так заняты. Они не обращали внимания на людей, трудившихся на пепелище, чтобы восстановить свои дома. Закончив осмотр, они вернулись к каменной раковине Большого зала, сошли с лошадей и вошли внутрь. Родульф вошел следом за отцом, как будто это было самым обычным делом на свете.
Белгар целеустремленно направился в Большой зал и присоединился к ним. Вульфрик подошел к нему.
"Мне войти? сказал Вульфрик.
Белгар помрачнел и покачал головой. Я уже говорил об этом, парень. Ты Первый Воин, но не более того. Остальные посчитали, что этот титул лучше использовать только на поле боя".
Глаза Вулфрика расширились в недоумении.