Потолкавшись чуть ли не пол-стражи и перемерив, наверное, дюжину дюжин пар, Суи все-таки обзавелся настоящим сокровищем! Нижняя часть — головка и задник из твердой бычьей кожи, голенище из парусины, пропитанной каким-то сложным составом — продавец закатывал глаза и цокал языком, рассказывая об ингредиентах. Выходило, что чуть ли не полдюжины Ловчих погибло, дабы сапожники получили все нужные. Зато сапог получался на диво легким, нога в нем не прела, и за день можно было пройти дюжину лиг, а затем повторить.
Бертран кивал, соглашался, но три копы старой чеканки даже за столь прекрасную вещь отдавать не спешил — у него их просто не было.
Торговались отчаянно. Суи даже нож хотел показать. Но, в конце-концов, сошлись на половине суммы. В нагрузку Бертран выдурил небольшой, в ладонь, складной ножик — не везде удобно пользоваться тем, что достался в наследство от Гарсуа, иногда нужна и работа потоньше.
Продавец и покупатель расстались довольные друг другом, пребывая в твердой уверенности, что друг друга напарили и обули, в плохом смысле слова.
Но главное было сделано, и теперь у Бертрана не осталось причин ограничивать себя. Зарок дал? Выполнил! Конечно, еще бы угол какой снять… Но с каждым днем становилось все теплее, а редкие дожди погоды не делали. В конце-концов, дураки в темном переулке никогда не кончатся!
Одно плохо — до наступления сумерек оставалось еще слишком много времени. Которое нужно было на что-нибудь потратить!
Бертран, присев на окатанную временем глыбу гранита у церкви, начал загибать пальцы, пытаясь сообразить, не пропустили ли он чего-нибудь из того, что был обязан сделать.
Городское пиво попробовал, вино освоил, сапогами обзавелся, девок городских, опять же, попробовал — и у них не поперек, как ни удивительно!
Суи покосился на ворота церкви. Возможно, могли что-то и халатники посоветовать, но вряд ли что полезное.
— Точно! — хлопнул себя по лбу Суи. Он еще ни во что не сыграл. Понятно, что Хунтею веры мало — знающий не утонул бы так глупо, но все же, но все же… Нужно хоть кого-то слушать. Создать себе, так сказать, моральный орантир.
— Эх, жаль Руфера, — искренне вздохнул Бертран. С ним определенно было бы интереснее. И он бы сразу пояснил, что это такое вообще, сей «орантир». По смыслу выходило, что это нечто путеводного огонька. Но на болоте тоже иногда всякое светиться, заманивая беспечных глупцов.
Бертран решительно поднялся, и пошел, вертя головой. Грамотея не хватало — приходилось по вывескам догадываться. Вряд ли четкие парни играют на большие деньги в скучных кабаках.
Нужные двери распахнулись сами собой буквально через миг. Будто того бродягу, держа за руки и за ноги, долго раскачивали, выбирая миг, когда Суи будет проходить мимо неприметного дома с кленовым листком на крохотной вывеске.
Вышвырнутый, шатаясь, встал на четвереньки, залез пальцем в окровавленный рот, и, утробно подвывая, начал выскребать крошево из зубов и игральных костей.