Бертран открыл было рот, желая спросить, не хочет ли кто его сменить. И сразу захлопнул, чуть не прикусив язык. Кровь прилила к ушам и щекам. Некстати вспомнился проклятущий Мармот. Смотрел ехидно, ублюдок городской! Подмигивал намекающе. Я-то, мол, даже не подумал бы о таком. А ты обоссался от глупых мыслей. Сразу видно — трусливая деревенщина, чей удел — разбираться в сортах навоза и вкусе грязи.
Плечи, до того сведенные страхом, развернулись. Бертран зашагал быстрее, раздувая ноздри. В этот миг ему даже захотелось, чтобы что-то случилось. Чтобы выскочили из-за поворота враги, размахивая мечами и копьями. Он бы первого — ррраз, второго — рррраз! И чтобы стенолазам несчастным осталось разве что глотки недобиткам резать. И кошельки выворачивать.
Враги трусливо сбежали, даже не появившись на глаза. Наверное, их поблизости и не водилось. На ели, расколотой и обожженной молнией, рыжим клубочком заплясала тисовая синица. Расчирикалась. Громко, с вызовом. Словно рассказывала, как готова бесстрашно побеждать врагов. Первого — ррраз! Второго — ррраз! И все бегут, теряя сапоги и деньги.
Бертран не удержался, хихикнул, показав синице кулак. Та его презрительно обчирикала и вспорхнула рассерженным клубком пламени. Только воздух шевельнулся.
— Ты кому там? — спросил Анри, настороженно оглядывающийся по сторонам. В руке Быстрый крепко-крепко, до белых пальцев, стискивал свой неловкий ножик с коротеньким клиночком.
— Духи леса, — пожал плечами Суи, — с кем тут еще можно говорить?
— И… И что сказали? — Анри не знал, куда смотреть с бОльшим испугом. То ли на чащу, где прячется неведомое зло, или на товарища, который, оказывается, с этим злом мирно беседует.
— Сказали, что мы уже недалеко, — пожал плечами Бертран, — они неразговорчивые, больше слушать любят.
— Правильные духи, — мотнул головой Фэйри, — сразу видно, лесные. Тишину любят.
— У нас, — дернул кадыком Анри, — в Сивере, если помнишь, тоже тишину любят. Вон, кабак разнесли, две дюжины человек зарезали, а никто и не проснулся.
— Так дело житейское, чего зря голову с подушки снимать? — резонно возразил Бертран. — Вот если бы хозяин сказал, что наливают бесплатно, тут все бы проснулись. И набежали бы, топором не отмашешься.
— Ради такого чуда — даже мертвые с погоста встанут.
— Вот что мне в тебе нравится, друг мой Фэйри, так это твои шутки. Искрометные, просто.
— Стараюсь, — кротко улыбнулся белобрысый.
Лесные духи не обманули. Попетляв напоследок, тропа пошла прямо, как стрела летит. «Пролетев» шагов с полсотни, оборвалась. Точнее, потерялась.
Троица вышла к подножью крутого холма, почти горы. Ветер и вода ободрали землю, бесстыдно торчал голый камень.
— Саженей тридцать будет! — задрал голову Анри.
Фэйри вытянул вперед ладонь, оттопырил мизинец и большой палец. Покрутил хитро, прищурился, пошевелил губами…
— Дюжина с хвостиком.
— Да ты в глаза балуешься!
— Сам пересчитай!
Кто прав в споре стенолазов, а кто — как обычно, Бертрана нисколько не волновала. И высота скалы — тем более. Куда интереснее небольшая постройка, притулившееся поодаль, вплотную к скалам. Строители не пожалели сил, соорудив ее из толстенных бревен, чуть ли не в полный обхват. Притом, одну из стен старательно прижали к одиноко торчащему камню, в три-четыре роста. Смотря, каким человеком измерять.
— Кто строит курятник из таких бревен? — подумал он вслух.
Стенолазы замерли, опустили руки, разжали кулаки.
— Курятник? — переспросил Анри. — Где?
— Слева, у «спящего рыцаря»* [В нашем мире название таких одиночных камней — «жандарм»], — ткнул пальцем Фэйри. — Кто из нас в глаза балуется?
Быстрый только отмахнулся от приставучего напарника, не понимающего кучи тонкостей.
— Посмотрим⁈
Бертран взвесил топор, дернул носом — пахло выдержанной мертвечиной. Где-то неподалеку сдохло что-то большое. К примеру, полдюжины свиней.