— Я спросила, миледи, как можно доверять вассалу, который алчет денег и не объясняет причину? Вас шантажируют? Вас подкупают, а вы хотите больше? Ищете, где заплатят дороже?
Фрейлина крикнула так, что Вигам отпрянул и выпал из камина:
— Вы ничего не понимаете! Вырастете — узнаете, как бывает!
Владычица ответила, напротив, столь тихо, что Вигаму пришлось прижаться ухом к черной от сажи стенке очага:
— Вы не получите ни земли, ни денег. Я оставлю вас на службе ровно до той минуты, когда посмеете вновь повысить голос. Ступайте, миледи.
Фрейлина выдержала паузу, будто искала еще слова. Но, так и не сказав, скрипнула дверью.
Рональд Вигам переждал, пока ее шаги прозвучат мимо кофейной комнаты, а тогда схватил поднос и ринулся за орджем. Душа его пела от надежды. На радостях он решил не экономить, а влить в северянку настоящего лидского двадцатилетнего, лучшего из орджей, придуманных богами и созданных людьми. Глядишь, почувствует разницу. Глядишь, понемногу еще наладится жизнь!
— Эй, сударь, осторожнее! Вы скачете так, будто возглавляете атаку!
Вигам ахнул и согнул спину в нижайшем поклоне. Человек, возникший на его пути, был самим лордом-канцлером.
— Я виноват, ваша светлость, прошу простить…
— Не беда. Дайте-ка взгляну, с каким оружием вы мчитесь в бой.
Герцог уважительно осмотрел бутылку:
— Отличный выбор, сударь! Лишь в одном искусстве Первая Зима так и не превзошла древний Лид: в умении готовить ордж.
— Ваша светлость, отец учил меня выбирать напитки, а дед — отца, а прадед — деда.
— Жаль, что мой дед учил отца совсем другим делам… Кому несете?
— Ее величеству.
— Тогда позвольте, я приму на себя вашу миссию.
Лорд-канцлер взял у Вигама поднос.
— Бертрам, инспекция!
Берти Крейн, смотритель дворцовых складов, шутливо развел руками:
— Ах, милая Лизетта, вы ошиблись: я Бертрам, но я — отнюдь не инспекция. Я не имею чести быть ею. Да и честь-то, на мой взгляд, сомнительна. Я мог бы даже обидеться на вас за подобное допущение: я — инспекция? Помилуйте, Праматери!
Лизетта была девушкой, прекрасной со всех точек зрения, потому Берти не преминул потрепать ее по щеке, а она милейшим образом смутилась:
— Сударь, я не…
— Лизетта, я уже тысячу раз просил вас избегать всяческих сударей. Для вас я не желаю быть каким-то безликим сударем. Я — Бертрам, Бертрам и еще раз Бертрам! Желаете, выложу свое имя из колбас и сыров в главном складе?