Прижав его к себе, я молился, чтобы очередной раз вздрогнув, он не наделал шума. Но тело обмякло, а я всё стоял обхватив его словно любовник. Трясти меня стало заметно сильнее. Отметив бешеный стук сердца, я понял, что пора завязывать. Убивать ходоков оказалось куда сложнее чем я думал. При чём не физически, с этим никаких проблем не возникало. Но психически, каждая смерть имела своё отвратительно, повисшее и оплывшее лицо. Выпученные глаза, последний вздох, пролившуюся на пол кровь.
Оставив орка прислонённым к балке я взялся за хваргов.
С первым из них проблем не возникло, я убил его точно так же, как Рэджи, с тем исключением, что убил его, ударив в сердце не через грудь, а чуть сбоку, с силой просунув нож сквозь ребра. А вот второй хварг доставил мне хлопот, он лег спать в жутко не удобной для меня позе, лежал ко мне ногами, между двух куч мусора, пробраться через которые бесшумно не представлялось возможным.
Проблему я эту решил просто, терять время было никак нельзя, в любую минуту могли пожаловать товарищи этой банды, объявившей на меня охоту. Заменив нож на дубинку, я быстро шагнул к врагу и с размаху нанес несколько ударов в голову противника. Ничего не понимающий хварг силился встать, но после третьего удара, ослепший от боли и ничего не понимающий после такого жестокого пробуждения, заполз в кучу мусора, где и был благополучно мной добит спустя еще тройку ударов.
Быстро пробежал по убитым и собрал все, что привлекло моё внимание, закидывая в сумку не особо рассматривая. Заминка вышла только с орком: у него я урвал сумку, сшитую из крысиных шкур, которая была обшита карманами и оказалась значительно лучше той, что была на мне. Внутри ничего интересного не было, кроме набора для шитья, еды и пары связок крысиных шкур.