Иногда к ним присоединялся их командир, сир Гильям Фолтрейн, но играть с ним желающих было немного. Он мухлевал, но, хоть делал это неумело, никто не смел уличить отпрыска благородного дома в нечестности. Если же он всё-таки проигрывал, то отказывался отдавать выигрыш, заявляя, что «крысам деньги ни к чему». Одному солдату-простолюдину, осмелившемуся воззвать к рыцарской чести, Фолтрейн проломил череп ударом гарды меча. После, окинув взглядом остальных, он ухмыльнулся и заявил, что следующий, кто сделает ему замечание, так легко не отделается.
И вот, однажды вечером Таринор после пары удачных игр, успел издалека увидеть приближающегося сира Гильяма. Тогда, чтобы сохранить выигрыш, он поспешил отправиться в единственное место в лагере, где простой солдат мог найти достойное применение деньгам: прямиком к маркитантскому обозу.
Там он вдоволь нарезвился с одной смазливой девицей, чьи волосы имели цвет пшеничного поля ранней осенью. Стояла такая же тихая и тёплая ночь, как сегодня. Они лежали на телеге, деля бутылку дешёвого вина, а полная луна освещала их серебристым светом.
— А сир Гильям действительно так жесток, как о нём говорят? — вдруг спросила девушка, повернувшись на бок.
— Ещё как, — ответил Таринор, не сводя глаз с усыпанного звёздами неба. — Не думал, что обозные девицы обсуждают командиров.
— Только тех, кто этого заслуживает. О человеке можно многое сказать по его глазам, а у сира Гильяма они пустые, бесцветные, будто рыбьи. Впрочем, дела говорят о нём больше.
— Он тоже у вас бывает?
— К счастью, нечасто. Говорят, страдание на девичьем лице ему по нраву больше, чем самые нежные ласки. Беттина рассказывала… Когда была с ним, он ударил её в живот, да так, что перехватило дыхание и брызнули слёзы.
— Ублюдок… — сорвалось с губ Таринора.
— Есть мужчины, которые охотнее управляются с мечом, чем с женщиной, — вздохнула девушка.
Отхлебнув вина, она неожиданно спросила:
— А у твоего меча имя есть?
— С чего бы ему быть?
— Многие называют свои мечи — и рыцари, и солдаты. Говорят, так клинок становится ближе к хозяину, не подведёт в бою.
— Крысиной роте дают слишком дрянное оружие, чтобы давать ему имя. Да и какой смысл? Я простой солдат. Завтра меня могут зарубить, пронзить или затоптать, и меч снова останется безымянным.
— А если станешь героем? Тогда тебе точно придётся дать мечу имя.
— Ага. Вон под Лейдераном осталось целое поле героев, с обеих сторон.