— Мне нравится этот человек, Асмигар, — произнёс бог смерти с жутковатой улыбкой тонких бледных губ. — Верно, его моют и прогоняют из селения, чтобы не навлёк беду на остальных. Они боятся смерти, считают её наказанием. Но это не так. Другой народ, что живёт на далёком востоке, всеми силами пытается обрести бессмертие. Они отравляют тело и разум зельями, чтобы как можно дольше задержаться в мире смертных. Обращаются к силам иных миров, дабы те дали им вечную жизнь. Нет такого преступления против людей и богов, на которое бы они не согласились ради возможности продлить свой век. Эти люди ненавидят смерть. Для них это враг, с которым нужно бороться. Но и они не правы.
Сказав это, Шимарун замолчал.
— И кто же тогда прав?
— Те, кто не проводит черту между жизнью и смертью, понимая, что это лишь части одного непрерывного процесса — круговорота душ. Этот круговорот привносит в Мироздание смысл, заставляет его работать, словно вода, приводящая колесо водяной мельницы в движение. Увы, тех, кто видит это, столь мало, что иные сказали бы, что их нет вовсе. Но я не виню жителей Аталора, ведь сама суть смертных состоит в том, чтобы умереть. И уж точно не их вина, что они видят в боге смерти нечто плохое. Смертные достаточно страдали от безрассудства богов, чтобы видеть врагов в некоторых из них. «Злые боги» есть у всех: Уларун и Ирумия для эльфов, Калантар и Эретла для людей, Угрумбар и Мазгур для гномов…
— Это всё очень интересно, хоть из меня и никудышный философ, но для чего я здесь сейчас? Чем обязан честью общаться с самим богов смерти.
— Этой, как ты выразился, «чести», Таринор, — усмехнулся Шимарун, — каждый день удостаиваются десятки тысяч смертных, пусть и не лично. Но я понимаю твоё недоумение. Видишь ли, не каждый день человеку случается умереть и не повстречаться со мной. А тебе удалось.
— Дело в том проклятье? Асмигар уже об этом говорил. В прошлый раз.
— Именно. Но поначалу мы не понимали, кто именно тебя проклял, — вмешался Асмигар. — Кто мог возненавидеть тебя столь сильно, чтобы это отразилось в самом Мироздании?
Наёмник постарался вспомнить, кому он мог настолько насолить, но разум отказывался давать ответ.
— Я многим успел перейти дорогу, — пожал плечами наёмник. — Может перестанете играть в загадки и скажете прямо.
Бог смерти выжидающе посмотрел на бога-странника, и тот назвал имя:
— Ольф.
Таринора как молнией поразило. Здесь, в бесцветном царстве смерти, сердце наёмника не билось, но если бы он узнал об этом в мире живых, оно наверняка выпрыгнуло бы из груди.
— Да, — добавил Шимарун, — похоже, в тот роковой момент твой друг проникся столь сильной ненавистью к тебе, что его проклятье подкрепило само Мироздание.
— Вот ведь дьявол…
— Не сказал бы, что повелитель Ада здесь желанный гость, — заметил бог смерти.
— Но я… — сбивчиво заговорил Таринор. — Я всё ещё не понимаю, зачем вы меня сюда притащили?
— А между тем, этот факт не только отвечает на вопрос, почему ты здесь, но и объясняет, почему ты не умер, как обычный смертный, — сказал Шимарун. — Мы с Асмигаром пришли к выводу, что ты просто не сможешь умереть окончательно. И нам пришлось вернуть тебя в мир смертных, чтобы убедиться в этом. Конечно, если бы ты умер вновь, мы могли бы понять ещё больше…
— Недавно я как раз был близок к этому, — проворчал наёмник.