— Эльм, ну смотри же сюда! — Джиса горячилась и трясла перед носом своего студенческого приятеля развёрнутым свитком. — Я тут написала «сурьма», а не «купорос»! Видишь⁈ — на местном языке в написании этих двух слов разница была всего в одну букву, но даже если бы и больше, ошибка Эльмия вполне простительна. У хозяйки замка почерк, как у врачей на Земле, разобрать практически невозможно. — Теперь всё выливать придётся. А ведь я этот рецепт у матушки переписала.
Распятый бедолага мог только выть от боли, его раскрытый рот был стянут сзади толстой пеньковой верёвкой. Правая подмышка мужчины представляла собой один сплошной жуткий, кроваво-угольный ожог, поверх которого рабыня нанесла какую-то темно-синюю слизь.
Огненную рану наверняка причинил коптящий факел в руках у одного из вертухаев.
— Прости, Джи, но правда здесь ничего не разобрать. — оправдывался приятель.
— Ага, а спросить никак? У тебя язык отрезали? — ола зло кинула свиток на длинный, метров десять, верстак. — Заткните эту тварь! — скомандовала она тюремщикам, посмотрев на людолова.
Надзиратель быстро и с радостью выполнил приказ, сделав шаг к распятому и нанеся такой мощный удар ему в живот, что тот, всхрипнув, потерял сознание и обвис на цепях.
— Кретин. — досадливо прокомментировала Джиса. — Кругом одни идиоты. Амулетом его исцели. Снимайте, обмойте и верните в камеру. Он нам ещё пригодится. Займа, вылей зелье, колбу помой.
— Да, дорогая. — Андрей вышел из темноты. — Сегодня не твой день. Привет, Эльм.
— Добрый день. — учтиво склонился провинившийся.
— С чего бы это не мой? — при виде мужа ола вновь пришла в хорошее настроение. Взяв висевший на спинке пыточного кресла плащ, с помощью приятеля накинула его себе на плечи. — Подумаешь, ошиблись разок. С кем не бывает. Да, Эльм? Не получилось с заживляющей ожоги мазью, зато заготовили почти два десятка склянок со снадобьями, повышающими мужскую силу, ну, ты понимаешь, какую. Дорого стоят и раскупаются быстро. Что ещё простолюдинам нужно? Только пожрать, поспать и совокупляться.
— Джи. — смущённо кашлянул главный алхимик Рея, совсем не относящийся к одарённым.
— Я же не про тебя. — отмахнулась ола. — Анд, ты когда в Фож к гильдейским выжигам поедешь?
Они втроём направились к винтовой лестнице по скудно освещаемому масляными фонарями коридору мимо толстых дубовых решёток, за которыми в каменных мешках сидели пленники, преступники и тяжело провинившиеся.