Илинея нахмурилась. День один хуже другого, и к плохим новостям она уже привыкла. Но, когда подобным образом о новости говорит Вомин, стоит насторожиться. Она кивнула, готовая слушать.
— С-скаж-шите, Илинея, — перешел на имена ректор. Плохая примета, если ты не его личный секретарь, — вы з-снаете, что у меня на с-столе? — он кивнул на папку с бумагами. Колдунья едва заметно приподнялась на носочки, пытаясь разглядеть написанное, однако рукописный текст, перевернутый вверх ногами, расшифровке поддаваться не желал, и девушка покачала головой. — Это дело в отнош-шении вас-с. Прос-ступок, конечно, но довольно с-серьез-сный. Вы ещ-ще помните виз-сит полиции? Допрос-с с-свидетелей и обс-следование с-сотрудников с-станции показ-сали, что там вс-се ж-ше поработал колдун. Колдунья, ес-сли быть точнее, пораз-сительно похож-шая на вас-с. Хотя ваш-ши показ-сания добавили из-срядно путаницы… — Вомин демонстративно вздохнул. — Дело в с-суд ещ-ще не передали, но понятно, к чему вс-се движ-шется. Мож-шет, расс-скаж-шете, з-сачем был этот цирк с-с виолончелью и с-сонными з-саклятьями пос-среди ночи?
— Разгрузка после тяжелого рабочего дня и стрессовой ситуации, связанной с риском для жизни, — фыркнула Илинея. — Лучше вы мне скажите, что личная вещь Чарльза, которую он, как мне известно, забирал домой, делает у вас на столе? — девушка решила сразу взять быка за рога, будто забыв, с кем имеет дело.
Однако нет, не забыла. Вомин резко переменился в лице, пусть лишь на пару мгновений, но этого было достаточно, чтобы распалить подозрения.
— Это не имеет з-сначения, — отмахнулся ректор и откинулся на спинку кресла, — ос-собенно, в контекс-сте наш-шей бес-седы…
Илинея начала тихо, гортанно смеяться и прервала почти хохот глубоким вдохом, чем несколько выбила Вомина из колеи. Тот глянул на нее, удивленно подняв густые брови и немного повернув голову в сторону, словно смотря из-за угла. Она подошла ближе, наклонилась вперед и оперлась руками на стол.
— Вы даже не представляете, насколько эти вопросы взаимосвязаны! Просто ответьте мне. Это ведь не сложно, правда? Мне просто нужно удостовериться, что имеющиеся у меня обрывки информации сложились в правильную картину, — она оттолкнулась и вернулась в полностью вертикальное положение, совершенно спокойно и обыденно смотря на Вомина.
Лицо ректора словно застыло маской доброжелательности, хотя пальцы нервно барабанили по картонке дела. Вряд ли девушка придала бы этому значение в любой другой ситуации — сами по себе жесты для Вомина абсолютно нормальные. Обычно таким постукиванием сопровождался мыслительный процесс. Однако то, что он, пусть недолго, но думал над тем, как правильно ответить на этот безобидный вопрос, только добавило пунктов в мысленный список подозрительных действий и совпадений. Она все для себя решила и сейчас лишь искала подтверждение своим выводам. Типичная ошибка новичка, за которую регулярно расплачиваются невинные.
— Не з-снаю, что вы с-себе напридумывали, — спокойно и с толикой безразличия начал ректор, — у вас-с, иллюз-сионис-стов, вс-сегда такая богатая фантаз-сия, однако, ваш-ши «иллюз-сии» я пос-спеш-шу раз-свеять, — он взял монету с подложки и почти любовно погладил ее по ребру. — Чарльз-с был мне близ-ским другом…
— Хм, вашу «дружбу» на всех этажах было слышно: Чарльз — не маленькая тихоня Ингрид, двери не закрывал и за словом в карман не лез, — вклинилась в драматическую паузу Илинея и уже тише, на вздохе, добавила: — Уж мне ли не знать…
Лино бросил на нее полный снисходительного презрения взгляд и продолжил, будто никто и не говорил ничего:
— Он передал ее мне на хранение перед отъез-сдом. С-сами з-снаете, охранные с-сис-стемы в корпус-сах у нас-с ос-ставляют ж-шелать лучш-шего, — монета заняла свое законное место. — Ж-шаль, что больш-ше она не увидит с-своего хоз-сяина. Такая трагедия! Ещ-ще и племянник его один на один с-с этим ос-сталс-ся. Бедный мальчик! — словно сокрушаясь, покачал он головой.
— Действительно, трагедия, — похожим тоном ответила Илинея. — А ведь мог сейчас спокойно в отпуске сидеть, в который он так собирался последние дни! — пальцы Вомина, продолжавшие чуть медленнее постукивать по делу замерли, однако лишь на пару мгновений. — Знаете, саро, в этом ведь есть какая-то особая ирония: кто-то целый год бегает, нервы гробит, тратит время и силы, чтобы получить разрешение на выступление, а кто-то даже и не думал, чтобы куда-то ехать, что-то зачитывать, а его за пару дней распределили и тут же отправили. И вот как все кончилось! Даже странно как-то, не находите? — она говорила чуть отстраненно и нарочито вежливо, будто речь шла о чем-то далеком и незнакомом.