Глаза перемещаются к Лаве, которая все еще стоит не двигаясь с закрытыми глазами, ожидая гнева на свою головушку. Прошло уже полминуты…
Уже и друг ее понял, что ловить нечего и свалил за пределы возможной видимости, а эта все стоит…
Состаришься, подруга.
Метаморф терпеливо выдыхает. И ведь не спешит, красавица.
Так и он поседеет.
Осмотрев двор, Роршарх выявляет для себя 23 разные личности, 3 животных и бесконечное количество насекомых.
И приходит к выводу, что сменить ипостась можно.
Быстро летящая вперед муха замедляется в своем полете и летит все медленнее, пока не замирает в воздухе. Прыгнувший вверх кузнечик присоединяется в своем веселье к остальным, так и оставаясь в воздухе. Студенты, расположившиеся поодаль у корпуса резко замолкают и замирают в одних недвижимых позах.
Только дракон трансформируется, уменьшаясь в размерах и сдуваясь на глазах.
А Лава в этот момент понимает, что убивать ее что-то не спешат и открывает глаза.
Она в ужасе смотрит на это чудо-чудесное, где остальные семь чудес света и в подметки ему не годятся.
Какой нафиг храм Артемиды или Мавзолей… Или, если по новому распорядку: Тадж-Махал и Мачу-Пикчу. Рядом с этим превращением чудеса ее мира в настоящем и прошлом рядом не стоят!
Она не может от страха пошевелиться и не может, даже закрыть глаза. Тогда будет еще страшнее. Одно дело до надвигающейся угрозы закрыть глаза и верить в лучшее, другое дело — после.
Чешуя вжимается в массивное тело, которое становится гладким и меняет цвет на оливковый. Бесформенная туша сжимается, втягивая в себя хвост и проглатывая свою голову. Вместо нее остается маленький обрубочек, который постепенно покрывается волосами.
— Какая жесть! — выдыхает девушка, отступая на шаг.
Дракон вздрагивает от неожиданности. Трансформация ускоряется в разы после ее отклика, завершаясь через десяток секунд.
— Оу, ты еще мою трансформацию в дикобраза не видела. Вот там жесть, — ухмыляется представший перед ней обнаженный красавец.
На фоне черных, как смоль волос его кожа кажется жемчужной. Яркие карие глаза и очерченные губы. Волосы чуть кудрявятся на солнце, завиваясь. Его губы теряются в усмешке, когда ее взгляд независимо от нее скользит ниже, изучая достоинства и недостатки его фигуры.
Уже второй. Она всего здесь два дня и уже двух голых мужиков узрела…Ее тянет,что ли на тех, кто готов сразу оголиться? Или тут все так оголяются при встрече?
— Насмотрелась, красна девица? — лыбится тот.
Он проходит к дубу, который располагается с остальными деревьями в 30–40 шагах от них и вынимает из дупла подготовленный для таких случаев превращения сверток с одеждой.
Лава с интересом наблюдает в стороне.
— Можешь не отворачиваться, — хмыкает тот, натягивая штаны на свое тело на завязках.
Это замечание ее смущает и она поспешно отворачивается.
— Все равно все видела, — не унимается Роршарх.
Да ты ж голый в наглую ходишь, телесами своими обнаженными на всю округу, бесстыдник, сверкаешь! Одно дело — девушка привычная такое по телевизору ежедневно видеть, другое дело — этот мир с вашими монашками. Или тут все же не монашки, а продвинутые женщины? Так же раздеваются при любом удобном случае?
Лаванда осматривается, пытаясь выявить, хоть одного возмущенного неподалеку. Хм. Никого нет.
Это представление только для нее устроено?
Наконец он полностью одетый подходит к ней ближе и по-свойски приобнимает за плечо.
— Ну что, я готов.
— К чему же?
Девушка косит недовольный взгляд на его лицо, которое располагается намного выше.
— Можешь начинать благодарить, — лыбится тот.
— За что же это?
Девушка сбрасывает его руку со своего плеча и скрещивает руки на груди.
— Я тебя спас от того худого увальня, который тебя преследовал.
— Аааа. Кай! Точно, — Лава оглядывается, стараясь выцепить взглядом долговязого парня. — Он ушел?