— Да что толку-то извиняться теперь! — завопил ее призрачный ночной ужас.
У нее не было с собой книги, да и какая польза от той детской книжки, если монстр сейчас в банке? Она потянулась через стол и схватила его. Монстр запульсировал, костюм и галстук поглотились его бурлящей плотью. Он весь был соткан из теней и паутины. Мара крепко держала его. Это напоминало на кошку в ее руках, которая царапалась, мяукала и пыталась вырваться. Но она держала его так, как ребенок держит ту самую кошку, желая обнять ее так крепко, что можно запросто задушить ее до смерти.
— Я оплачу все свои счета, — произнесла Мара, — найду нормальную работу, буду мыть посуду и не буду задерживаться допоздна. — Я буду… — она поперхнулась словами. Призрачный ублюдок тщетно сопротивлялся в ее захвате. — Я стану взрослой, — проговорила шепотом Мара.
Монстр перестал дергаться и обмяк. От его костюма и галстука ничего не осталось, как и от самого офиса, разве что только напоминание, что это был он. А массивный дубовый рабочий стол, как-то выцвел, до едва заметных очертаний.
Мара вышла, прошла по коридору, который теперь превратился в обычный короткий проход, спустилась в лифте, с его консервированной трубной музыкой, и направилась домой.
К Гуннару не заходила. Она шла и видела людей, что спешили мимо нее по своим делам, видела их собственные детские кошмары, безмолвно следующие за ними, видела их призраков, от которых никогда нельзя было избавиться, и неважно насколько сильно хотел бы забыть их человек.
Поднялась по узкой лестнице в свою квартиру и отнесла монстра в спальню далекого детства. Призрачный кошмар задрожал.
— Тихо, не дергайся, — сказала она и осторожно поместила его в свой старый детский гардероб. Он юркнул в уютный мрак.
Мара легла спать, резко накатила сильная усталость.
Но это была хорошая усталость. Закрыла глаза. Дверца одежного шкафа скрипнула. Она улыбнулась и произнесла: