— Ох, — я продолжила идти. — Не в этом дело.
— Ты же знаешь, что можешь рассказать мне абсолютно всё, — мягко сказала она.
Долгое мгновение я смотрела в землю, а потом слова вылетели из меня:
— Ронан оборотень, — мама ничего не ответила, поэтому я продолжила. — Он оборотень и Мохири.
— Он рассказал тебе? — спросила она без капли удивления.
Я повернулась к ней лицом.
— Ты знала?
— Твой дедушка сказал мне перед прибытием Ронана.
— А папа знает? — спросила я.
— Да.
— Почему вы не сказали нам? — спросила я, хотя уже знала ответ.
Она с упрёком поджала губы.
— Если Ронан захочет, чтобы стажёры знали, он сам скажет вам. Что приводит меня к следующему вопросу. Откуда ты знаешь, кто он такой, и почему это тебя беспокоит? Ты любишь оборотней.
— Мне не волнует, что он оборотень. Меня беспокоит то, как я это узнала.
Мама выжидающе смотрела на меня, а я не могла встретиться с ней взглядом.
— Я не хочу, чтобы ты разочаровалась во мне.
Она взяла мою руку в свои.
— Ты никогда не сможешь разочаровать меня.
Слёзы навернулись мне на глаза. В следующее мгновение я уже рассказывала ей обо всём, что произошло в бассейне. Ну, почти обо всём. Маме не нужно было слышать о том, как я — эм — оценила его обнажённое тело, будь он тренер или нет.
— Теперь я даже не могу взглянуть на него, — сказала я в завершении. — Как я должна тренироваться с ним?
Она одарила меня одной из своих ободряющих маминых улыбок.
— Ты была не права, наблюдая за ним, когда он думал, что находился один, но это не значит, что ты следила за ним, шпионила. Я бы тоже была шокирована, увидев в нашем лесу странного оборотня, а потом обнаружив, что это тот, кого я считала Мохири.
— Ты вообще слышала о гибридах оборотней и Мохири? — спросила я. — Как это вообще возможно?
— А как возможно существование гибрида Мохири и фейри? — парировала она. — До меня никто не мог даже помыслить о таком. И всё же мы имеем место быть.
Я обдумала это.
— Думаешь, он единственный в своём роде?
— Мохири существуют уже тысячи лет. Я не удивлюсь, если узнаю, что есть и иные, возможно, даже другие гибриды.
Несколько минут мы шли в тишине, пока меня не посетила следующая мысль.
— Оборотни живут стаями. Как это ощущается для того, кто наполовину оборотень?
— Я не знаю, — тихо сказала она.
Стаи оборотней делят особенную связь с их Альфой. Будет ли способен наполовину оборотень почувствовать это, и что будет означать, если нет?
Это было нелегко, поэтому я обратилась к своей насущной проблеме.
— Что мне делать?
— Что бы ты хотела сделать? — спросила она.
Я состроила рожицу.
— Уехать в Монголию с палуками.
Она тепло рассмеялась.
— Как насчёт чего-то менее драматичного?
— Я знаю, что должна извиниться, но понятия не имею, как это сделать. В хорошие дни он не самый приятный человек, и я уверена, что сейчас я последняя, с кем он хотел бы поговорить.
Мама погладила мою руку.
— Подожди. Ты смущаешься, а он, вероятно, гадает, собираешься ли ты поделиться его секретом с остальными.
— Я бы этого не сделала. В смысле, я сказала тебе, но я бы не сказала никому другому, даже Димитрию.
— Я знаю, — сказала она, когда показался наш дом. — И когда Ронан поймёт это, думаю, никакие другие извинения не потребуются.
Я с облегчением выдохнула.
— Ты, правда, так думаешь?
— Да.
Я улыбнулась, как будто первый раз за день.
— Надеюсь, ты права. Не думаю, что мне бы понравилась Монголия.
* * *