Отец показал жестом, чтобы мы подошли к нему, и когда повернулись лицом к жителям улуса, до сих пор находящихся в смятении, зычно воскликнул:
— Люди рода Борогон! — отец положил тяжелые ладони на наши плечи. — Вы сами стали свидетелями, что священный огонь отверг княжича Андрея, потому что на его месте должен был находиться княжич Виктор, и именно ему была уготована судьба ввести в свой новый дом княжну Дайаану! Духи возмущены нарушением договоренностей, о чем я предупреждал вашего князца! Но Чакыр-хаан поддался искушению и настоял, чтобы вместо Виктора на его место встал Андрей. Только он забыл одну вещь…
Князь Мамонов взглянул на Чакыра, стоящего чуть поодаль. Интересно, что в голосе отца не было ни малейшего намека на гнев или раздражение. Он говорил спокойно, и даже с легкой грустинкой, словно хотел пожурить князца. Как ему это удавалось?
— Когда мы ударили по рукам в присутствии старейшин рода, я не знал, что еще один мой сын, самый младший, живет в большом городе, в столице белого царя. Сургэн, скажи, разве по установленному кону Чакыр-хаан имел право замены?
— Нет, Мамон-хаан, — шаман сжал губы. — У священного костра вместе с Дайааной должен был стоять твой сын Виктор. — Ты не мог решать судьбу княжича Андрея, не зная, где он находится.
— Тем более, у меня был выбор среди младших сыновей, — давил отец. — Ведь младшим считается не последний отпрыск, а двое или даже трое, если они рождаются друг за другом. Верно?
— Верно говорит тойон Мамон! — закивали старейшины, толпившиеся неподалеку от нас. Они отошли от шока и сразу поняли, куда подул ветер. Поддержать они хотели Сургэна, чей статус был важнее родового князца.
— Мною был выбран Виктор, а Чакыр-хаан поддался слабости, — отец оставил нас и подошел к хозяину улуса. — Я не сержусь, друг. Все мы совершаем ошибки. Но сегодня священный костер указал, что ты едва не свернул на неправильный путь. Княжич Андрей не может взять в жены твою дочь-княжну Дайаану, но он может стать ее покровителем в столице белого царя, если она захочет туда поехать. Я не настаиваю, а предлагаю обсудить этот вариант при твоем желании. Тем более, скоро княжне предстоит пройти обряд посвящения.
— Надо принести жертву священному огню! — воззвал Сургэн, у которого постепенно спадала с глаз поволока. — И задобрить духов, чтобы не наслали на улус болезни и горе!
— Приготовь жертвенную скотину, Сургэн, — распорядился князец, пришедший в себя после слов отца. Он боялся гнева русского тойона. Местные духи бессильны против Силы, текущей в жилах Мамон-хаана — Чакыр это осознавал так же ясно, как и то лукавство, которое сегодня он попытался воплотить в жизнь. — Завтра на рассвете мы совершим обряд вместе с моим союзником и другом, Мамон-хааном.
А сам бросил взгляд на отца, выискивая в его глазах одобрение. И вздохнул облегченно, когда князь улыбнулся и сжал своими руками плечи Чакыра. Старейшины тоже почувствовали, что сейчас решилась судьба их князца, зашевелились, зазвенели мелкими колокольчиками, навешанными на пояса для отпугивания злых духов.
— Прошу в мой балаган, — вытянул руку Чакыр в направлении дома. — Думал, праздник будет большой, женщины стол накрыли. Не пропадать же угощению, князь?
— Ничего страшного не случилось, Чакыр-хаан, — отец почувствовал колебания князца. — Ну, не приняли духи вашего рода Андрея. Он теперь, скажу по секрету, с Геванчой общается. Ты же помнишь это имя?
Даже издали было видно, как побелел Чакыр. Отец Дианы взглянул на меня одновременно со страхом и благоговением. Показалось, что он хочет поклониться, но статус не позволил ему гнуть спину перед каким-то мальчишкой. Взрослые пошли к балагану, а я повернулся к девчонке, которая с грустью сказала:
— Отец выгонит меня из семьи. Я опозорила его.