Взвалил на спину рюкзак, двинулся вслед «ребзям».
***
Этот коридорчик оказался поуже и пониже: можно было, раскинув руки, коснуться обеих стен одновременно, а подняв — дотянуться до лампочек. Которые здесь, впрочем, висели реже: коридорчик петлял то в одну сторону, то в другую, в некоторых коленцах приходилось подсвечивать фонарем — Игорь выбрал налобный.
Стоило бы, подумал он, фиксировать путь на телефон — снимать на видео или хотя бы делать фото на поворотах. А с другой стороны — зачем? Чтобы обратно выбраться? А смысл туда выбираться? Или чтобы поэтажные планы сделать нынешнего состояния этих подземелий? Тот же вопрос: смысл? Или есть смысл и в том, и в другом? А потом — сядет батарейка в телефоне, и тогда что? А что «что», подумаешь, батарейка… Он напомнил себе: цель у меня тут — не разведка, не поэтажные или какие еще планы, цель у меня — отыскать женщину и, надеюсь, ребенка, вернуть их в мир, вернуться с ними, а иначе жить-то зачем?
Мысли заволакивались туманом, думать не получалось, считать лампочки, шаги, повороты — тоже. Немного позже понял, что дышать стало трудновато. И пить очень захотелось. А курить — совсем нет.
Остановился, снял рюкзак, нашарил в нем драгоценную бутылку с водой, сделал скупой глоток, сунул обратно, сел на пол, откинулся на рюкзак спиной, задремал.
Очнулся. Сколько времени кемарил, оценить не мог. Наверное, часок, не больше.
Было душно. Встал, почувствовал, что вспотел, и вообще жарко, жарко. Не температура ли? Взглянул на чудо-гаджет. Счетчик секунд продолжал молотить в бешеном темпе. Нажав нужную кнопку, переключил на термометр. Нет, температура нормальная. Ну, в любом случае — не сидеть же здесь.
Может, вколоть стимулирующее? В аптечке уже готовые инъекторы, распаковывай да засаживай в бедро или в шею. Нет, не стоит. Поберегу, решил он. Сам шевелиться в состоянии? В состоянии. Вот и вперед.
Опять закинул рюкзак на спину, двинулся дальше. Ноги были словно чугунные. Поворот за поворотом, колено за коленом, то длиннее, то короче… С огромным трудом старался не терять, хотя бы приблизительно, внутреннего счета времени.
Когда впереди забрезжил свет поярче и послышались какие-то звуки, прикинул, что от проникновения на Завод прошло часов пять. Плюс-минус, конечно, и немаленький, но будем считать, что пять. Сейчас, стало быть, где-то половина шестого вечера. Посмотрел на часы — те и другие показывают за полночь, причем следующих суток, седьмого июня. Глянул в телефон — там то же самое. Подсчитал приблизительно — получилось где-то четыре к одному. Да, по бегу стрелок и мельканию цифр похоже на то. Ничего себе. Символичность, однако, причем слегка издевательская: на циферблате швейцарца красуется логотип — Tempo Lento, что переводится с испанского как Медленное Время, а означает этакую карибскую расслабленность. Понты, само собой, но симпатичные…
Медленное время, да уж. Шпарит, как сумасшедшее. Расслабленность, ага…
Ладно. Чертовы закоулки закончились, упершись в большой коридор, почти такой же в сечении, как давешний «проспект». К стене была приделана табличка: «Сектор 1–1 (раз-раз)».
Коридор — улица? — повернул налево. Дышать стало полегче, жара тоже немного отпустила. По правой стороне тянулись ниши метров по пять шириной и по три глубиной, отгороженные низенькими деревянными оградками-перильцами, с проходами внутрь этих маленьких пространств. Дальше, в бетонной стене каждой ниши, дверь, настоящая, деревянная. А, нет, даже две двери; вторая, что ближе к углу, замызганная какая-то. Окон нет. В некоторых из ниш — высунувшиеся из-за оградок лица аборигенов. Обращенные к нему, Игорю. И негромкий, неразборчивый говор.
Он заставил себя улыбнуться — только не так широко, как давеча, — и, держа эту улыбку, двинулся по коридору. Нет, очевидно, все-таки по улице.
***
Гуманоиды выглядели, в принципе, так же, как «ребзи» на площади Первых Встреч, только были чуть крупнее, а в остальном почти не отличить. Разве что волосы — у кого «оселедцы» короткие, у кого подлиннее и свисают, у одних коричневые, у других с проседью.