«Секьюрити», до сих пор казавшийся сонным, уставился на боевой пояс Игоря.
— Красота… — восхищенно произнес он полушепотом. Несмело дотронулся до пакета с мусором: — А это что?
— Это, Петро, — подал голос Саша, — отходы жизнедеятельности Игоря Юрьевича. Их пристроить бы по назначению.
— Давайте, давайте, конечно, — смутился тот. — А, да, Вялкин я, Петр. Можно без отчества. Можно просто Петя.
— А все-таки? — спросил Игорь, пожимая пухлую потную ладонь.
— Васильевич он, как и я, — сообщил из своего кресла Саша. — Только мы ни разу не братья, ага.
Петя перехватил мусорный пакет, метнулся к своей стойке, швырнул под нее, мигом вернулся на прежнее место, принял было уставную позу «смирно», сменил на «вольно» по команде все того же Саши — похоже, потешавшегося.
Обменялись рукопожатием и с тощим. Вялым оказалось это рукопожатие, а в голосе послышалась — или почудилась? — брюзгливость.
— Смолёв, — представился тощий как бы нехотя. — Не Смо́лев, а Смолёв. Матвей. Константинович.
Чем он недоволен? — удивился Игорь. Неприятный какой-то. Ну, может, зуб болит… мало ли причин для плохого настроения? Заставил себя улыбнуться и произнести ритуальное «очень приятно» как можно теплее.
— Мотя, возьми себя в руки, будь поприветлевее, — сказал Анциферов. — Вы, Игорь Юрьевич, не обращайте внимания, просто Матвей у нас — неизлечимый ипохондрик и отъявленный мизантроп. А сегодня еще и не выспался.
Смолёв зыркнул на него исподлобья, но промолчал.
— Ага, — подтвердил Саша, выбираясь из кресла и посмеиваясь. — Ипо это самое, всю дорогу бу-бу-бу, бу-бу-бу. А так-то он ценный кадр, ты, Игорь, не сомневайся!
— Я и не сомневаюсь, — заверил Игорь, держа улыбку.
— Вы есть хотите? — осведомился Анциферов. — Мы-то уже позавтракали.
— Спасибо, нет, — отказался Игорь. — Вот кофе бы… если это сложно, то у меня с собой…
— Ничего сложного, — возразил Анциферов. — Давайте все перейдем в переговорную. — Пояснил Игорю: — Так мы скуки ради зовем нашу кухню, она же столовая, она же конференц-зал…
— А я бы заморил червя, — вставил Саша.
— Вот там и заморишь, Алехандро, — сказал Анциферов. — А новоприбывшего кофе напоим. И сами тоже испьем.
— Момент, — попросил Игорь. — Я только часы поставлю по вашим. Они же правильно идут? И время московское?
— Гринвич плюс три, — с неожиданным энтузиазмом объявил Смолёв. — И точные! Точнее почти некуда! Плюс-минус двадцать четыре секунды в год!
— Прекрасно, — сказал Анциферов. — Готовы? Пойдемте. Покофейничаем, да и потолкуем.
И здесь «потолкуем», непроизвольно содрогнулся Игорь. Мало мне Федюни… Впрочем, что это я? Здесь у этого слова наверняка совершенно другой смысл.
***
Кофе был хорош. Игорь микроглотками цедил эспрессо, которого не пил, казалось, вечность. Да ладно, вечность… позавчера утром пил, в отделе 31/3… всего позавчера?! не может быть! может-может…