Последний оказался не очень примечательным. Открыв глаза, я обнаружил себя посреди просторного каменного зала. Вскоре я узнал в нём своё старое святилище на утёсе великой горы. Последнее заметно облагородили за прошедшие годы — построили стены, разместили факела и оставили на крыше широкую прорезь — для удобного полёта.
Не теряя времени, я взмахнул крыльями и секунду спустя оказался на высокой обозревательной площадке с видом на пространный город.
Последний снова переменился, но теперь эти перемены были несколько иного характера. Если прежде город каждый раз становился больше и шире, а толпа на улицах неумолима сгущалась и пополнялась всё более пёстрыми лицами, теперь он наоборот: как будто немного сжался в своих размерах, но при этом стал более прилизанным. Стройным. Суровым.
Вавилон превратился в Ватикан; теперь на улицах в большинстве своём ходили люди в серых робах и капюшонах — признак служителей Храма Золотых Крыльев. На смену статуям великих полководцев и королей пришли монументы огромного дракона. Сады, роскошные вилы, фонтаны, — всё это исчезло, зато всюду теперь возвышались величественные храмы, построенные из камня и украшенные золотом и сталью. Солнце находилось в зените, и наблюдая за городом в этот прохладный полуденный час можно было ослепнуть от сияния мириадов позолоченных крыш.
Именно так: прохладный полуденный час.
Разглядывая широкие каменные улицы, я вдруг заметил, что температура стала заметно ниже с момента моего прошлого визита. Тогда я принюхался, и мой необычайно чуткий нюх уловил характерный запах снега, льда… и вместе с тем пороха и дыма. Последние два аромата находились немного ближе. Присмотревшись, я заметил, что по всему городу были рассыпаны кузни. В них сияла раскалённая сталь. В телегах, которые тащились по широким улицам, сверкали груды мечей; лошади тащили допотопные пушки и целые возы, битком набитые ядрами.
Были и солдаты. Великое множество. Облачённые в кожу и сталь, они занимали отдалённые городские кварталы, в которых прежде обитали бедняки. Теперь все они были переделаны в казармы.
Не трудно было представить, в чём была причина всех этих приготовлений. Древний город Парнас сотню лет как превратился в религиозную столицу всего континента. Здесь не было и не могло быть войн. Но против кого же тогда собирались воевать все эти солдаты, лица которых были светлыми, красными и смуглыми?
Чтобы убедиться в своём предположении, я вернулся в храмовый зал и погрузился в своё подсознание. Там я нашёл золотистую сферу, которая представляла собой душу Золотых крыльев. Стоило мне к ней прикоснуться, и перед моими глазами стали проноситься вереницы воспоминаний.
Золотые крылья не имели собственного сознания; тем не менее, они были в достаточной степени разумной машиной… Деус екс Машиной (прошу прощения) чтобы поделиться со мной только самой главной информацией.
Спустя совсем немного времени я понял, что именно происходило все эти и годы и происходит прямо сейчас.
Наконец я потянул зубами за небольшую… По крайней мере для меня, для обычного человека она была, разумеется, неподъёмной, железную цепь, которая свисала с потолка, занял возвышенную позу и стал ждать.
Не прошло и двадцати минут, как массивные храмовые двери приоткрылись, и в зал в поспешном смирении вошла процессия монахов. Возглавляли её старик с деревянной тросточкой, которая невольно напоминала мне трость Пирайи, и молодой человек с волосами цвета пшеницы. Просторная роба облегала при ходьбе его тело, подчёркивая рельефные мышцы — свидетельство солдатской подготовки.
Старик прошёл вперёд, опустился на колени. Юноша, который держался в метре у него за спиной, последовал примеру и смиренно опустил свою мохнатую голову.
Повисла тишина.
Процессия стала неподвижной.