И всё же что-то почувствовала и та, чьими глазами Кристина смотрела на мир: в этой глуши она ни разу ещё не слышала ни стука топоров, ни звука человеческого голоса; да и от ближайшего поселения её отделяли дни и дни пути. Она становилась прислушиваясь, — но осенний лес молчал.
Вместе с незнакомкой Кристина присела на землю. Из-под плаща показались тонкие кусочки коры и крохотная связка сухих веточек, которые она бережно хранила от моросящего с самого утра дождя. Девушка сложила костерок, и огниво зачиркало в её неумелых руках. Дерево разгоралось неохотно, то и дело издавая недовольное шипение и выпуская сизый дымок. Наконец, наступил самый ответственный момент; старясь не дышать, она придвинулась поближе и прикрыла тлеющие угольки руками.
Пламя занялось. Кристина — или всё-таки не она? — выдохнула с облегчением и подложила в костёр несколько веток побольше. Её лицо оставалось спокойным, почти неподвижным, но внутри — внутри она ликовала. Ещё бы! Первый костёр в её жизни, у неё всё получилось!
Кристина почувствовала приятное тепло, когда девушка подставила огню закоченевшие пальцы, ощутила лёгкую дрожь, пробежавшую по телу. Откуда-то появилась потёртая металлическая фляга, и она — они? — сделала крошечный глоток, которого едва хватило, чтобы смочить пересохшее горло. Всё ещё подрагивающими то ли от холода, то ли от нервного напряжения, руками она выудила из-за пазухи изящный медальон; ощупала рельефную поверхность: сплетенную узором монограмму на одной стороне и фамильный герб на другой. Губы шевельнулись и нерешительно, будто никогда прежде того не делали, скривились в злой усмешке.
Её преследователи отлично подготовились — даже слишком. Засада на старом тракте, между излучиной реки и лесом Kathli
На мгновение самообладание ей изменило, и лицо её исказилось гримасой ненависти; рука судорожно стиснула медальон в кулаке. Лишь несколько секунд спустя ей удалось медленно разжать пальцы и унять дрожь в руках — но Кристина живо ощутила, каких невероятных усилий ей это стоило. Девушка не подавала виду, но на самом деле она была на грани отчаяния, которое пыталась подавить с помощью злости и холодной решимости.
Она выберется. Чего бы ей это ни стоило. И тогда… о, тогда они увидят, что бывает с теми, кто покушается на жизнь настоящей знати. Сразу две семьи перевернут верх дном весь Halithar, найдут всех, кто так или иначе был к этому причастен, показательно сотрут их в пыль и развеют по ветру. Потому что есть оскорбления, которых не прощают. И никакой крови не хватит, чтобы их смыть.
Наёмники об этом знают. Знают — потому и преследуют её с таким остервенением. Они надеются на лёгкую добычу, но лёгкой добычи им не видать: вчера она уже отправила во тьму одного из магов. Судя по тому, как неосторожно тот оторвался от своей группы, это был ищущий. Как иронично! Его сгубило собственное искусство: чем ближе эти ищейки к цели, тем реже они смотрят по сторонам, и тем безрассуднее становятся. Обмануть мага было несложно, и теперь ей ещё не раз пригодятся его плащ, огниво и фляга.
Девушка вынула небольшой, с палец длиной, кинжальчик и принялась остругивать толстую ветку, напоминающую ствол молодого дерева. Совсем скоро он превратился в грубое самодельное копьё; незнакомка вытянула его перед собой, примеряя по руке и, удовлетворённо кивнув, сунула наконечник в огонь. Кристина ощущала её эмоции, как свои собственные. Ощущала её ликование, смешанное с надеждой и страхом. Она хотела жить, и была готова пойти на всё.
И у неё были все шансы. Наёмники не взяли с собой собак, понадеявшись на магию. Ужасная ошибка! С утра прошел дождь, и теперь, прежде чем они возьмут её след, она будет далеко. Нужно только перейти через топи Venataliisu и выйти на северо-восточную окраину леса. А если не получится…
… Живой они её не получат.
* * *