Глава 3 Проклятие Эйхартов
Глава 3 Проклятие Эйхартов
Пятница.
Как только всё стихло, я поспешил вернуться в человеческий облик. Вроде никто не заметил. Фонарики смартфонов были направлены на Неору, мне же повезло на момент взрыва оказаться в темноте. А иначе я бы и в теневой облик не ушёл.
А теперь оцениваем последствия. Селар прикрыл племянника, но щит у него не такой крутой, как у бывшего главы, поэтому сейчас мужик лежит весь израненный и истекающий кровью. Но на вид ничего серьёзного, жить будет. Айл и вовсе отделался лёгким испугом и падением с коляски.
А вот другим гостям повезло меньше, и троих среброкровых, оказавшихся слишком близко, порубило на части. Как и допрошенного мной Дарнио. Стоявший позади них гроб вместе с лежавшей в нём Саотой тоже разворотило и раскидало по полу.
Селар пришёл в себя и, морщась от боли, подполз к останкам жены.
— Неора… — проговорил он дрогнувшим голосом. — Аргехала… Это была всего лишь аргехала… Если бы я только знал сразу…
Ветровик обернулся ко мне, и в его глазах я заметил обвиняющие нотки. Но вслух ничего не сказал. Ну а ещё бы ты предъявил претензии тому, кто уже дважды спасал твой род. Разумный мужик, вполне подходит на роль главы. Не то что молодой импульсивный племянник, после смерти сестры набросившийся на меня с кулаками. Или, может, это я стал слишком чёрствым?
Ну а если говорить о яде, то аргехала — это вам уж никак не «всего лишь». Вон, ошмётки Неоры Эйхарт по всему залу разбросало. Хотя если с самого начала знать, что человек отравлен именно аргехалой, то его вполне можно спасти.
Для этого нужно максимально ослабить течение маны в теле. Для начала достаточно вырубить человека любым способом, хоть бы ударом по голове — это замедлит процесс, и вместо десяти минут даст двадцать-тридцать. Затем ввести специальный мощный транквилизатор, ещё сильнее подавляющий ману. Ну а там уже везти в клинику и вверять в руки специалистов. Если пациент дожил до этого момента, то он уже гарантированно спасён. Современная медицина творит чудеса.
Ясное дело, что толковый маг поддержки с подходящей стихией (а не такой, как сейчас у меня) тоже сможет успокоить разбушевавшуюся ману и заглушить действие яда.
Но всё это, ещё раз, при условии, что вам сразу известен введённый яд — ведь каких-то уникальных симптомов у аргехалы нет, тем она и страшна.
— Есть кто живой? Вытащите меня отсюда!
Отвлёкший от размышлений девичий голос раздался справа, из-за покорёженной взрывом дверцы печи.
— Кера? Ты там как оказалась? — спросил я. А я уж было её со счетов списал. Думал, так измельчило взрывом, что ни ручек, ни ножек не осталось.
— Залезла туда, когда ты скомандовал прятаться. А теперь дверь взрывом покорёжило, и она не открывается.
— И когда только успела… — посетовал я и принялся изучать кнопки на панели управления. — Кажется, вот эта. Или нет? Почему-то на ней огонёк нарисован. Ладно, попробуем.
— Слышь, юморист хренов! А-ну не шути мне тут! Открывай давай!
Хрена себе раскомандовалась. Напомните, на ком из нас висит контракт подчинения? Ну да ладно, я же просто шучу. Не изверг же я, чтобы людей заживо сжигать. Даже предателей. Но дверца явно не в том состоянии, чтобы её можно было открыть нажатием кнопки. Вместо этого я просто усилил себя энергией демона и вырвал дверь руками.
Тем временем наступили стандартные для современного общества процедуры: приезд полиции и скорой, поездка всем скопом в отделение, дача показаний, в ходе которых я снова успешно скрыл применение демонической магии. Мол, отмахивался вслепую ножом, как-то умудрился зацепить пару врагов. А язык Дарнио развязал, пустив в него свой суточный лимит демонической энергии. На самом-то деле для столь мощного пугающего эффекта этого лимита и близко не хватит, но попробуйте доказать, что я вру. Я вам не меднокровый, со мной жестить нельзя.
Персонал крематория тем временем должен был собрать и наконец сжечь тело Саоты, а пепел потом отдать её семье. Но произойдёт это уже без пышных церемоний и толпы провожающих. Хотя лично меня это ничуть не огорчает. В шестом веке тоже некогда было воздавать почести всем павшим, и зачастую их сжигали на месте, или и вовсе оставляли на корм стервятникам. О живых надо переживать, а мёртвым уже без разницы.