— Нет… не уверен. Но я же не потому не нападаю на девушек, что они могут дать отпор!
Он начал слегка нервничать. Разговор вроде бы был шутливый, но что-то неладное он чувствовал.
— Еще потому, что могут посадить в тюрьму, — сказала я. — И все.
— Нет, — твердо сказал он.
— Да. — Я улыбнулась. — Именно поэтому. Вы ведь нормальный, здоровый мужик, и реакции у вас правильные. Но есть закон, и поэтому вы предпочитаете не нападать на девушек, а вначале за ними ухаживать.
— Ведьма… — пробормотал водитель, криво улыбаясь. Резко газанул.
— Ведьма, — подтвердила я. — Потому что говорю правду и не кривлю душой. Ведь каждый хочет жить свободным. Делать то, что ему хочется. Совсем уж все не получается, ведь у всех есть свои желания, но стремления у каждого именно таковы. И вот из их противоборства и рождается свобода! Гармоничное общество, в котором каждый хочет получить все, хотя и вынужден мириться с чужими желаниями.
— А как же мораль?
— Какая еще мораль?
— Общечеловеческая.
— Какая? — спросила я.
Ничего нет лучше, как ставить человека в тупик требованием сформулировать свой вопрос. Люди обычно не думают над смыслом сказанных слов. Им кажется, что слова передают истину, что на слово «красный» человек представит себе спелую малину, а не пролитую кровь, что слово «любовь» вызовет в памяти сонеты Шекспира, а не эротические фильмы «Плейбоя». Вот и встают в тупик, когда сказанное слово не дает нужного отклика.
— Есть же основы, — сказал водитель. — Догмы. Табу. Эти… как их… заповеди.
— Ну? — подбодрила я.
— Не укради.
Я засмеялась. Водитель тоже улыбнулся.
— Не возжелай жены ближнего своего. — Теперь уже он улыбался вовсю.
— Получается? — спросила я.
— Когда как.
— И даже «не возжелать» получается? Вы так хорошо контролируете свои инстинкты?
— Ведьма! — со вкусом сказал водитель. — Ну, каюсь, каюсь…
— Не надо каяться! — остановила его я. — Это же нормально. Это свобода! Ваша свобода. И украсть… и возжелать.
— Не убий! — изрек водитель. — А? Что скажешь? Общечеловеческая заповедь!
— Еще бы сказали «не вари козленка в молоке его матери». Вы телевизор смотрите, газеты читаете? — спросила я.
— Иногда. И без удовольствия.
— Тогда что же вы называете «не убий» заповедью? Не убий… Утром передавали — на юге взяли еще троих заложников, требуют выкупа, каждому уже отрезали по пальцу в знак серьезности требований. Один из заложников, между прочим, трехлетняя девочка. И ей, кстати, тоже отрезали палец.
Пальцы водителя, сжимавшие руль, сжались, побелели.