— Теперь-то он умер от инфаркта и понятно, что ошибался насчет меня!
— Карина. Я могу попросить вас, взгляните на меня?
Он медленно поднимает голову, готовый отвести взгляд через секунду. Карина поднимает голову тоже. Миг, и она смотрит ему прямо в глаза. Она смотрит и вдруг улыбается. Её глаза не наполнились болью, в них не появилось ничего, кроме легкой грусти, сколько он не пытается проникнуть глубже. Она продолжает смотреть, не отводя взгляд, не вздрагивая, не отстраняясь, смотрит, будто бы это что-то совершенно обычное и нормальное. Она смотрит вопросительно, доверчиво. Ошеломленный, он решается на еще один вопрос. Не отводя взгляда спрашивает:
— Карина. Скажите, вы ненавидели его? Желали ему смерти?
Хрустальной чистоты слеза, исходя светом, стекает у нее по щеке. Как же долго, долго, долго, она смотрит ему в глаза!
— Нет. Я не хотела ему смерти. Я не ненавидела его.
— Почему вы его оставили? Почему ушли?
Пожав плечами, она ответила:
— Не было ни одной причины оставаться, я ведь говорила вам!
— Почему же? А деньги?
— У меня чуть больше фантазии.
— С деньгами любая фантазия становится реальностью.
— Далеко не любая.
— О чем же вы мечтаете?
— А вот это уже не ваше дело! Знаете, вы так смотрите, будто это я вчера ночью залезла ему в грудь и остановила сердце! Хватит. Надоело.
— Я не хотел вас обидеть. Можно мне еще поговорить с вами?
— Не сейчас. Я так злюсь! — только теперь она отводит взгляд. — Я позвоню вам сама. Позже. Может быть.
Она уходит, рассержено двигаясь к дверям. Семен смотрит ей вслед. Что-то похожее на смутное, непонятное желание вдруг толкается внутри него. Он знает это чувство. Прежде не раз ощущал его через других. Но вот теперь оно появляется внутри не как отражение чужих эмоций, а как собственное. И пропадает так же мгновенно. Он думает мгновение и понимает: вокруг него люди, сам не заметив, он кого-то отзеркалил.
Ра встречает его, будто он вернулся из могилы. Ее лицо снова залито слезами. Едва он входит, она падает в ноги, и рыдает, обхватив его колени.
— Довольно. Отпусти. Ты же видишь, меня не забрали.
— Господин! Простите, я так рада! Так рада!
— Хватит поливать меня слезами. Я не твой мертвый жених. Отпусти и принеси мне выпить. Я устал.
Ра убежала на кухню, всхлипывая на ходу. Зазвонил телефон. Не мобильный, домашний. В последнее время такое почти не случалось. Он взял трубку.
— Да?
— Старый приятель, как ты? Если я слышу твой голос, значит было только предупреждение?
— Удалось отделаться им. Здравствуй, Прохор.
— А что ты натворил?
— Как ты узнал?
— Не узнать было сложно. Я ведь страж, защитник границ и проникновение в мир слышу всегда. Тем более проникновение такого существа! Когда он шел, граница гнулась, будто дерево в бурю! Ну а узнать, что он пришел к тебе было и вовсе просто — жнец оставляет след не хуже реактивного самолета.
— А я думал, ты его спросил.
— Спросил жнеца? Ты все такое же дитя, как и сто лет назад, Семен. А-а, это шутка, я понял! Так по-человечески получилось! Так что ты сделал?
— Приходи, расскажу.
Прохор с интересом оглядывал квартиру. Обошел зал, кухню, бросил взгляд на Ра, сел на диван так, чтобы видеть окно. Кусимир тут же подбежал к нему и лег, подставив пузо.
— Предатель, — сказал Семен коту.
— Да, кошки любят нас, мы ведь берем на себя часть их работы — сторожим границы мира от злобных тварей, а кошки больше всего любят спать кверху пузом, да, Кусимир?
Кот довольно заурчал, изогнулся и кивнул.
— У тебя тут неплохо. Так много места! Есть окна. Как ты придумал переехать сюда? Я бы сам не догадался, как это здорово. Можно сидеть и смотреть на мир… потрясающе!
— Ра нашла этот дом. Ты ее видел в прихожей.
— Ра? Ра… а, ясно! Давно подобрал?