Лука сглатывает, непроизвольно сжимая ладони в кулаки, и прибавляет шаг, переступая сразу через две, а то и три ступени. Хотя бояться тут совершенно нечего.
Но стоит об этом подумать, как звук тут же меняется. Шагам Луки вторит чёткое, внятное эхо, будто кто-то идёт по следам. Переступает ступени, намеренно выбиваясь из ритма. Но, когда Лука взбегает на нужный этаж, за спиной ожидаемо никого нет. Пустой лестничный пролёт, а за плотно зарытым окном грозовая темнота, разбавляемая светом уличного фонаря.
А за дверью, в уютном тепле квартиры, ждёт Тишка.
Он тут же подскакивает на все четыре лапы, стоит только Луке перешагнуть порог и щёлкнуть выключателем. Рыпается наружу, но сбежать не успевает, пойманный ладонью под брюхо.
— Нет, Тишк, снаружи противно и холодно. Нечего тебе там делать.
Перехватив кота поудобней, Лука захлопывает дверь, запираясь, и наконец-то расслабляется.
— Давай я тебя лучше покормлю.
Кот беспардонно обнюхивает его, словно ищет что-то, хотя наверняка просто ловит отзвуки свежего грозового воздуха с улицы. А потом спрыгивает с рук, позволяя Луке наконец-то бросить на пол спортивную сумку и скинуть с плеч влажную от дождя ветровку.
Обратно кот так и не прибегает, затерявшись где-то в квартире и, видимо решив, что его кошачья работа по встрече хозяина, выполнена.
«Большой, носатый…»
После горячего душа по возвращении, Лука сидит в полутьме собственной спальни, подсвеченной лишь разве что светом от воткнутого в розетку ночника, да сверкающей молнией за окном, включив вай-фай и колупаясь в интернете с мобильника. Информацию поисковик выдаёт какую-то куцую и мало чего по делу. По описанию внешности того, что Лука видел в спортзале, подходят больше всего гоблины. Вот только эти существа предпочитают подземелья и не любят яркий свет. Увиденному же уродцу яркость ламп вроде бы не мешала.
Поиск по славянской нечисти результата тоже никакого не даёт. В те времена, откуда идут все эти чудики, и школ то не было, так что разделены они по домашним и уличным духам, а так же по думах построек. И ни один из них не подходит. Если не натягивать, конечно. Тогда подойдёт любой. Из злыдней.
Лука ерошит влажные волосы ладонью, зачёсывая чёлку назад и в который раз думает, что стоит, наверное, подстричься. Перещёлкивает страницу, бездумно наблюдая в картинках всяких домовых, дворовых и прочую нечисть.
— А они вообще существуют?
Кто-то так точно да. Не мог щит упасть сам. Если только у Луки не развилась интуиция, что в образе уродца предупреждала бы его о предстоящем событии.
— Бред. Определённо.
Диван, на котором обосновался Лука после душа, слегка пружинит под лапами кота. А вслед за этим в локоть приходится ощутимый тычок, отвлекая от экрана мобильника, — это Тишка решил боднуть свой лобастой мордой, привлекая внимание. И Лука ведётся, перекладывает телефон из одной руки в другую, чтобы пройтись свободной ладонью по белой шерсти. Но вместо благодарности получает тихое протяжное мяуканье и чувствует, что рядом с бедром что-то приземляется. Луке даже пошарить приходится, чтобы найти это что-то. Однако через несколько мгновений в пальцах оказывается снятый перед походом в душ оберег. Простая, но дорогая сердцу, как память, вещица. Отца не стало всего через пару недель.
— Спасибо, конечно, но я бы и сам взял потом.
Лука собирается уже вернуться к телефону, когда Тишка когтистой лапой бьёт по локтю, снова привлекая внимание. Пушистый кончик хвоста активно ходит из стороны в сторону, указывая на недовольство кота, а в глазах читается укор.
— Ладно, ладно… — отложив мобильник, Лука сдаётся, надевая отцов подарок и пряча его за шиворот. — Доволен?
Тишка тут же отступает, словно действительно получил всё что хотел, и спрыгивает на пол. Лука уже было возвращается к поиску, когда слышит тихое, почти на грани слышимости:
— Ну и чего ты к нему пристал, Тихон?
По спине, словно кто-то холодным языком проходится. Вокруг никого, в квартире Лука точно знает, что будет один как минимум до поздней ночи. Однако голос кому-то принадлежит, и он назвал кота по имени.