— У тебя нет отказа, Алис, а ты прекрасно знаешь, что это значит, — улыбается, ободряюще касаясь руки. — Всё будет хорошо. В прошлом году же делали и ничего не случилось, не бойся.
— Кто следующий?
Голос, что доносится до них, явно женский, но хриплый и немного грубый.
— Иди, не бойся.
Алиса кивает и, поджав губы, скрывается в процедурном. Макар только и успевает заметить, как она сильнее сжимает кулаки, прежде чем преступить порог. Внутренне радуется, что брат в другом классе и будет колоться без него, а то он тот ещё антифанат иголок.
Когда приходит его очередь, Макар не медлит: отстреляться поскорее, и свободен. Не то чтобы он торопится в класс, к занявшему место соседа Крюкову с его попытками поддеть, просто находиться дольше необходимого в медкабинете что-то не прельщает. Поэтому он спокойно переступает порог, меняясь местами с устремившейся к выходу Алисой.
В процедурной части запах антисептика ещё ярче, а неприятная горечь оседает на языке и проходит в горло, так что даже сглатывать не хочется.
— Левое плечо, — требует незнакомая медсестра и Макар обречённо вытаскивает руку из рукава, оголяя нужный участок. Кожа тут же покрывается мурашками от холода, просачивающегося через щель в приоткрытом окне.
От коренастой медсестры, одетой в привычный белый халат и с медицинским колпаком на голове, пахнет табаком. Так пахнет от некоторых одноклассников после длинных перемен. Но этот запах не настолько горький, как тот, что обволакивает сейчас всю носоглотку.
— Садись, — она указывает на кушетку у голого, ничем не прикрытого окна. — Смелый?
Макар выполняет требование, не вполне понимая, почему именно с ним она решила поговорить, хотя с остальными до этого, кажется, молчала.
Он непроизвольно пожимает плечами в ответ, тут же получая недовольное:
— Не дёргайся. — Хотя та ещё даже шприц в руки не взяла.
Макар украдкой оборачивается, не найдя ничего интересного на белом, как и стена, шкафчике с лекарствами напротив, и растерянно моргает.
— Что? — поймав его взгляд, уточняет медсестра и, не дожидаясь ответа, протирает ватой кожу на предплечье. Тут же к основным запахам примешивается ещё и спиртовой, отчего Макара начинает подташнивать.
— Обычно она прозрачная, — всё же отзывается он, и медсестра на мгновение замирает. Смотрит на желтоватую жидкость в шприце, словно только сейчас заметила, а потом пожимает плечами и снимает колпачок.
— Всякое бывает, — равнодушно отзывается она, наклоняясь и втыкая иглу в предплечье. За тем, как в него уходит жидкость Макар не следит, отворачиваясь к дверному проёму в котором маячит любопытное лицо Титовой.
Глава 7
Она вязнет в снегу, несмотря на то, что бежит по созданному отцом коридору. Перебирает маленькими лапками в попытке догнать маячащий впереди пушистый рыжий хвост. А за спиной слышится собачий лай, одновременно злой и предвкушающий. Алисе даже кажется — торжествующий. И он становится всё громче.
Лапки разъезжаются и Алиса падает, неприятно утыкаясь острой мордочкой в снег. Сердце гулко стукается о рёбра, но испугаться по-настоящему она не успевает. Слишком быстро оказывается в подвешенном состоянии. Бегущая следом мать прихватывает её зубами, поднимая в воздух, и вот они уже несутся вперёд. Белые сугробы мелькают по сторонам, а хвост отца наконец-то становится всё ближе. Алиса чихает от попавшего в нос растаявшего снега и замирает, прислушиваясь.
Тёплое сопение над ухом успокаивает и отвлекает, но собачий лай за спиной так и не затихает. Родители мчатся вперёд и Алиса верит — всё у них получится. И собаки, пущенные по их следу, останутся позади очень скоро. Да так, что перестанет быть слышным этот пугающий до дрожи лай.
Сугробы кончаются, давая возможность для манёвра. Алиса перебирает лапками в воздухе, требуя освободить её от захвата. Она сможет, у неё получится бежать быстрее.
«Ну, мама!» — придушенно тявкает Алиса и на мгновение глохнет от грохота, а потом с тихим писком летит навстречу прикрытой снегом земле…