«Когда-нибудь — это не тогда…»
И было бы у них ещё хоть немного времени вместе. Мать бы не плакала в пустой комнате. Он бы сам…
Белым облаком в конце коридора появляется Тихон. Приближается осторожно, словно нашкодивший кот, ждущий отправленного в полет тапка. Только взгляд совершенно спокойный, а за спиной поддержка в виде полупрозрачной фигуры.
— Успокоился?
— Простите… — извинение даётся на удивление почти легко.
— Так что там со стимуляцией?
Лука отстраняется, прячась за исходящей паром кружкой. Смотрит на коричневую поверхность, словно собираясь гадать по несуществующим чаинкам.
— Так что там с и так бы раскрывшимися способностями? — вопросом на вопрос отвечает Лука. — Стоит ещё чего-то нового ждать?
— Я понятия не имею, откуда у тебя способности заглядывать за грань. Все медиумы из нашей семьи, о которых я знаю, общались с духами, но ничего сверх этого.
— Расскажешь, как с этим работать?
— За этим я и остался. Чтобы у тебя был кто-то, кто поможет и будет рядом.
Хочется сказать, что тогда не стоило умирать, но Лука вовремя прикусывает язык. Хватит с него истерик.
Отчим застает его за отжиманием. Лука ловит на себе неодобрительный взгляд, но никак на него не реагирует. Так же как и не слышит в прервавшем тишину вопросе чего-то больше лёгкого недовольства:
— И что ты делаешь?
Поэтому неспешно заканчивает подход и только потом, оттолкнувшись от пола, поднимается на ноги. Хочется в душ и есть. Ну, или хотя бы просто в душ, если времени осталось мало. На часы он последний раз смотрел, когда только проснулся и понятия не имеет, сколько сейчас те показывают.
— Разминаюсь перед выходом. Иначе я так скоро совсем неподвижным изваянием стану и придётся начинать всё с начала.
— Не переусердствуй только.
Лука смотрит хмуро, но ничего не говорит. Лишь кивает, показывая, что услышал, прежде чем пройти мимо отчима в коридор.
Отец, после предложения помогать, что-то так и не появлялся. Словно всё-таки был мороком или бредом болеющего организма. Только вот Тихон не даёт забыть, что всё случившееся правда. То исчезает, словно растворяется в воздухе, то появляется в самых неожиданных местах, будь то бачок в закрытой ванной или верхняя полка с одеждой в закрытом же шкафу. Разговаривает, впрочем, редко. Слишком уж часто отчим последние дни был дома.
— Я что сказать-то хотел. — Ловит Луку голос отчима на пороге ванной. И что-то в его тоне цепляет, не позволяя попросить отложить разговор на потом. Даже несмотря на то, что вспотевшую спину холодит и хочется поскорее встать под горячие струи воды, что смоют пот и усталость. — Тебя на базе давно не было. Вчера Самуил Борисович приезжал. Фёдор сказал, что они нашли ребят с хорошим потенциалом.
Луку от этих слов словно примораживает к месту. Нашли потенциальных, ага. Только имена-то дал он. Что они с ними делать собираются?
А отчим, словно не чувствуя повисшего в воздухе напряжения, продолжает рассказывать новости, которые сам Лука из-за болезни пропустил, но справедливости ради должен знать. Ведь они касаются его самого. Только насколько отчим в этом осведомлён?
По лицу непонятно. Лишь чувствуется тень какого-то напряжения в глазах. А в следующих же словах находится его причина.
— Сегодня должно пройти мини-родительское собрание. Чем уж соблазнять будут не знаю, но, кажется, у тебя появится компания. Не твоя старая команда, конечно. Притираться придётся, но всё же. Тяжело, наверное, быть особенным на кучу солдафонов?
Отчим пытается шутить, но выходит как-то не особо и неприятно горчит на кончике языка.
— Я не особенный, Степан Викторович. Просто получил свой бонус.
Лука заскакивает в ванну прежде, чем отчим успевает что-то спросить или сказать. Приваливается спиной к двери, слушая, как мимо в сторону кухни шуршат чужие шаги, и прикрывает глаза.