Ярослав полулежал на заднем сиденье — небритый, весь какой-то растрёпанный, в чёрной, явно требующей стирки вязаной шапочке, которую он нацепил сразу же, как снял балаклаву. У него был массивный подбородок, выдающиеся скулы, а в глазах — нездоровый блеск. Время от времени он доставал из внутреннего кармана камуфлированной куртки фляжку, делал глоток и убирал обратно.
Удивительно, но именно потому, что все эти люди слишком разные, Марина почувствовала к ним симпатию, хотя и с долей подозрительности. В голове роились вопросы: кто они такие? Какова их цель? Одно было ясно: им не всё равно, что по улицам города расхаживают монстры. Они их видят, как видит она, а значит, тоже имели печальный опыт клинической смерти.
«Только тот, кто умер и воскрес, могут их видеть».
Они — свои! Потому и спасли её. Верный вывод? Пожалуй, да.
Инга в очередной раз пересела, оказавшись рядом с Мариной, и затараторила:
— Я мразей ещё часа полтора назад заприметила. К тётке ездила, она одна живёт, здоровье ни к чёрту, вот мне и приходится постоянно в город мотаться, чтобы её проведать. В общем, вышла я от тётки, дотопала до детского садика, гляжу — стоят возле забора. Одиннадцать насчитала, включая толстяка. Обычно мрази по одиночке пасутся, не кучкуются, а тут… Короче, я сообразила, что это засада. Такое уже было. Они как-то вот также ловушку Ярославу устроили. Верно, Ярослав?
— Угу, было дело, — отозвался тот, снова приложившись к фляжке.
— Ну я и позвонила нашим. Сама же во дворе затихорилась, наблюдала. А потом такси прикатило и началось. Наши, конечно, чуток припозднились, толстяк всё-таки успел тебя поколотить.
— Спешили, как могли, — заявила Нонна.
— Ну ничего, — улыбнулась Инга. — Главное, мы их планы сорвали. С ловушкой они облажались.
— Вы этих монстров мразями зовёте? — спросила Марина.
— А кто они по-твоему? Мрази и есть. Или ты не согласна?
— Согласна. Вполне, — у неё в голове крутились не менее уничижительные эпитеты.
— Раз эти твари на тебя ловушку устроили, значит крепко ты им насолила, — Нонна бросила на неё взгляд через плечо и снова повернулась к лобовому стеклу. — Рассказывай, что ты сделала.
И Марина начала рассказывать, чувствуя себя так, словно выплёскивает из сознания какую-то застоявшуюся грязную жижу. Поведала о старухе, которую она прогнала, о предостережениях Семёна и Мамонта, о монстре, вытягивающим жизнь из ребёнка. Когда закончила, испытала облегчение. Наконец-то она с кем-то поделилась тем, что тяготило душу. Как же иной раз полезно просто выговориться.
— А ты крутая, — Инга глядела на неё с уважением. — Не зря мы тебя спасли. Из газового баллончика в морду мрази прыснула? При свидетелях? Ну ты даёшь! — рассмеялась. — Хотела бы я на это посмотреть.
— Молодчина, — одобрила Нонна. — Большинство тех, кто видит мразей, проходят мимо. Теперь ясно, почему на тебя ловушку устроили.
Вадик деловито показал большой палец. Он тоже одобрял. А Ярослав, похоже, историю Марины мимо ушей пропустил, его сонный взгляд был устремлён в окно — ещё чуть-чуть и носом начнёт клевать.
«Газель» свернула на мощённую бетонными плитами дорогу и минут через десять въехала на территорию коттеджного посёлка. Справа и слева высились ограды, над которыми проступали очертания домов различной конструкции и размера. Марина знала это место, не раз приезжала сюда на вызовы, и, насколько она могла судить, здесь в основном проживали люди, чей достаток был немногим выше среднего. Никакой элитарности, никакой охраны. Вокруг — лес, а в паре километрах отсюда располагалась городская свалка. Где-то неподалёку ещё была речушка, которую прозвали Грязнулей, потому что давным-давно в неё слили какую-то гадость и с тех пор она чище не стала. Богатые адвокаты, известные артисты, пузатые депутаты и криминальные авторитеты тут определённо не водились, они выбирали места получше.
Нонна провела «Газель» через весь посёлок, остановилась возле обнесённого сеткой рабицей участка на отшибе, где одиноко и как-то печально тускло горел фонарь, вяло озаряя своим светом фасад двухэтажного строения, разительно отличающегося своей неухоженностью от прочих домов посёлка.