«Газель» миновала мост через речку, новые городские районы остались позади. Марину так и подмывало спросить, куда они, собственно, направляются, но сдерживалась, не желая выглядеть нетерпеливой. Долгожданное слово «приехали» Нонна сказала минут через пятнадцать, когда остановила машину возле старого парка. Дальше пешком проследовали по усыпанной палой листвой тополиной аллее, свернули вправо и скоро оказались возле потрёпанного временем открытого кинотеатра.
Давно Марина здесь не была. С детства, когда вот на этой самой сцене на День города её школьный класс исполнял песню про дружбу. Родители и преподаватели сидели на скамейках, радовались, аплодировали. Теперь же здесь полнейшее запустение. Бетонная стена кинотеатра совсем обветшала, от навеса и следа не осталось, скамейки сгнили. Царство осени, куда, казалось, коммунальным службам вход категорически воспрещён. Уголок забвения. Всё выглядело каким-то застывшим, деревья вокруг походили на замерших причудливых стражей, охраняющих покой этого места, и лишь вездесущим воронам дозволялось вносить своим присутствием хоть какое-то разнообразие.
— Не понимаю, — сказала Марина, обводя взглядом пространство. — Вы собирались мне показать нечто удивительное, но…
— Идём за мной, — позвала Нонна, направившись к сцене. — Это особенное место. Я думаю, здесь находится душа нашего города, как бы странно это ни звучало. Кстати, в этом парке я ни разу не видела мразей, хотя, по сути, им тут и делать-то нечего.
Поднялись на сцену. Марина изо всех сил старалась не показывать разочарования. Ну не верилось ей, что в этом забытом людьми уголке города может обнаружиться то, что способно удивить. Всего лишь театр, всего лишь деревья с увядающей листвой, всего лишь…
В голове вдруг зазвучала та самая песня про дружбу. Будто, пробив все временные барьеры, из самого детства донеслась. И затихла. Что за наваждение? Марина потёрла пальцами виски, подумав, что слишком уж желала соприкоснуться с чем-то экстраординарным, вот воображение и сыграло странную шутку.
— Что такое? — улыбнулась Нонна, глядя на неё с хитринкой.
— Ничего. Кое-что померещилось.
— А померещилось ли?
— Вы о чём? Опять темните? — разозлилась Марина. — Если честно, эти ваши таинственные намёки уже начинают доставать.
Нонна рассмеялась.
— Прости. Ты права. С намёками пора кончать, — она устремила взор поверх деревьев и выкрикнула: — Мы ждём, друг! Покажись!
Дурдом какой-то! Кто должен показаться? Марина озиралась, ожидая, что из кустов или из-за стены театра выйдет какой-нибудь бомж. Или пёс по кличке Друг, которого Нонна, возможно, сюда подкармливать ходит.
Но случилось кое-что иное.
Поднялся ветер, вороны с пронзительным граем взмыли к небу, а потом всё вокруг заиграло буйными красками, словно природа, взбунтовавшись, стряхнула с себя надоевшую охру осени, вмиг сменив её на яркое платье. Красная, жёлтая, зелёная листва искрилась в солнечных лучах, откуда-то доносились звуки оркестра, играла приятная джазовая музыка.
Марина открыла рот от изумления. Всё происходящее ей одновременно казалось и реальным, и нереальным. Что-то на грани, словно сон наяву. Мелькнула мыль о наркотике, который Нонна умудрилась как-то ей незаметно вколоть. А как ещё объяснить такую метаморфозу природы? Такого ведь быть не может!
Над деревьями показалась громадная человеческая фигура, словно бы сотканная из сияющего тумана. Она бесшумно приближалась, при этом уменьшаясь в размерах, но не обретая чёткости. Марина едва не рухнула на сцену, это уже для неё было слишком. Нонна поддержала, слегка встряхнула.
— Всё в порядке! Ничего не бойся!
Ага, как же. Не бояться. Легко сказать! Если бы в ногах не образовалась предательская слабость, Марина уже вовсю мчалась отсюда сломя голову. А туманное существо тем временем стало размером со взрослого человека. Оно дошло, а точнее, доплыло до границы зрительских рядов и остановилось. Лицо — неясное пятно, лишь глаза были обозначены синими искорками.
— Кто ты? — выдавила Марина. В горле пересохло, голос прозвучал сипло.