Непроизвольно обернувшись, я бросил взгляд на доставшихся мне в товарищи, по жребию судьбы, ублюдков. И они, конечно же, поняли, что за мысли блуждают в моей голове. Лицо Эрни превратилось в маску, и лишь в глазах пылала буря. Там было все: и злость, и ненависть, и угроза самыми страшными карами. На висках Санчеза ходуном ходили желваки. Слегка заросший красавчик, походу, был готов броситься на меня в сию же секунду, если только я дам признак того, что шлю их на йух (и никакая «Слабая Паутина Власти» не остановит такой порыв). Правда, не думаю что в этом мире, где смерть игрушка, это что-то решит. Тихий же философски глядел на горы. Что творилось в душе у этого забулдыжного вида мужичка? Думаю, о том не знал ни Эрни, ни Угг.
Твою ж мать! Вот же выбор! Ведь они ублюдки — чертовы ублюдки, которые не останавливаются ни перед чем, двигаясь к своей цели… Но с другой стороны — у меня есть мой договор. Я хорошо помнил крепкое рукопожатие Эрни. Как и то, что он тогда сказал. Хотя, боюсь, к несчастью для него, это скорее были просто красивые словесы: затеряться в Дар-Огаре проще простого. И если только я выберусь отсюда, у меня будет полно времени, чтобы это сделать.
— Это со мной, — повторил я в двадцать первый раз, и на моих руках заколыхалась черная дымка «Молнии Андала».
В тот же миг надпись над Андреем кое-чем дополнилась.
Сука!.. Них*я себе!
«Братва» за моей спиной тоже увидела эту надпись, и я почувствовал, как из Инвентаря материализуются их клинки, а Тихий готовит «Грозовой Шторм».
Но вдруг уровень из системной надписи исчез, а полуголум радушно рассмеялся.
— Да какая к черту разница, один — не один. Пошли. Давно тебя заждался.
В тесной каморке Андрея всей ораве было не развернуться, и хозяин быстро выгнал Санчеза и Тихого, оставив только нас с Эрни, в котором он мгновенно разглядел главаря шайки.
Пока он колдовал над очагом, заваривая чай, я с интересом рассматривал его жилище. А посмотреть здесь было на что!
По каменным стенам была развешана целая коллекция странных деревянных фигурок. Бюсты, аналогичные бюстам Ленина, кривились то в мерзких усмешках, то в диком ужасе, то в едва скрываемом страхе. Множество множеств их гроздьями свисали с потолка и зявили пустые рты на непрошеных гостей. Слабый свет, с трудом пробивающийся сквозь единственное окошко, играл бликами на их лысинах, но не в силах был разогнать тьму по углам комнатенки.
Наконец маленький язычок пламени весело заиграл под закопченной плошкой, и Андрей плюхнулся прямо на грязный пол.
— Ну че? — спросил он с плохо скрываемым нетерпением.
— Гм… Мы готовы.
— К чему?
— Ну… К Главному квесту…
— А, да эт понятно, — махнул рукой полуголум. — Я о Мастерах. Тебе еще не хочется их убить? Каждого и не по одному разу? Только представь… Рассвет, утреннее солнце, едва выступившее из-за гор, робкими лучами освещает лужайку подле моего дома… А на ней Мастера! Представил? Гренгам распят, карминовые капли крови стекают по его рукам и теряются в шерсти, Акау-Наг стонет, потому что его яйца… ха-ха-ха… вот этими самими руками… ха-ха-ха… его яйца…