Глава 21 Снова
Глава 21 Снова
И всё же положение не позволяло Меру разузнать про своих родителей. Гремела война. Страшная, неистовая. Мириады монстров набросились на эльфийскую армию. Рыцари снова схватили свои мечи и ринулись навстречу ужасным полчищах, которые вели за собой шаманы человеческой расы.
Если гражданская война, которую затем стали называть Войной Тысячи Слёз, была печальной, ибо брат шёл на брата, а сыновья погибали от рук своих же отцов, то эта баталия стала героической.
Каждый день рождались новые легенды.
Про семерых рыцарей, братьев, которые бросили вызов ужасному Варлоку.
Про крепость Нармале, которая выстояла перед лицом целого моря плотоядных монстров.
Про короля, который сменил корону на шлем и лично ринулся в битву, когда его стране угрожала смертельная опасность.
Про Рыцаря Великой Тайны, который исчез, когда бушевала гражданская война, а теперь вернулся и снова прославился на целый свет. Особенно когда он таки снял свой шлем и оказалось, что всё это время легендарным героем был…
Рождались легенды. Песни. Сказания. И для всего этого Меру находился далеко на втором плане. Он защищал границы леса, на которые маги насылали свои орды; сопровождал телеги, которые везли припасы; он потерял пять пальцев, которые ему откусил ужасный монстр, и лишь чудом сохранил оставшуюся руку. Для всего мира он находился где-то на фоне великой войны — для самого Меру именно герои и война находились на фоне. Сам же он просто пытался выжить.
И даже когда война закончилась — причём для таких как он было непонятно, чем и как — испытания его продолжались. Ведь после того, как великий рыцарь Маляр убил Варлока, когда стало известно, что сам Маляр был ни кто иной, как сын сиятельного Нириама, которые таким образом искупил грехи своего отца, и когда всех воинов отпустили — Меру тогда лежал раненный, и прошли дни, прежде чем он смог подняться на ноги, нанять повозку и поехать домой.
В эти дни ему вспоминалась самая первая его поездка на телеге в Цитадель Небесной Длани. Он, маленький мальчик, хватался за меч при виде каждого гоблина, который встречался на дороге, и мечтал, и надеялся, и верил, что обязательно станет великим рыцарем. А сейчас он был потрёпан и разбит. Сейчас он просыпался по ночам после очередного кошмара и пытался схватиться за меч своей безпалой рукой, и всю длинную, синюю ночь проводил, разглядывая яркие звёзды на чёрном небосводе, не в состоянии заснуть, страшась снова остаться наедине со своим сознанием и монстрами, которые навсегда поселились в его сердце.
Вокруг мелькали далёкие пейзажи, а Меру погружался в детство.
А затем он прибыл в родные края. Они изменились. Сильно. Всё это время Меру волновался, что застанет на месте своего фамильного поместья сплошные руины. Но ему повезло, ибо хотя всюду действительно была заметна рахруха, обитель рода Белого Оленя пережила нападение ужасающей человеческой орды. Возможно, на то была воля проведения; возможно — простая удача.
Когда Меру приблизился к частоколу, когда он ступил на тропинку, которая вела к поместью, дети стали показывать на него пальцами. Некоторые испугались. Это было понятно. Он был заросший, ободранный, небритый… и предельно уставший. Добравшись до порога своего дома, он присел на крыльцо и, слушая, как сбегаются взрослые и дети, тихо задремал…
Проснулся он в кровати. Не своей, чужой. За ним ухаживала женщина, которую прежде он никогда не видел. Он думал, что она была новая служанка, но нет. Это была его племянница. А затем пришёл его брат — тощий, черноволосый, с длинными кучерявыми волосами, и Меру вдруг подумал о том, что теперь они были необычайно похожи…
— Где отец? — спросил Меру.
— Мёртв.
Первый удар.
— А мать?