«Ещё немного», — думал Оредин, — «ещё немного и я покончу с этим. А что потом? Обратно под гнёт отца… Вот бы сбежать. Вот бы… бросить Груорига и мать? Бросить сестёр? Нет. Всякий гном обязан нести свой камень сам, — так велит Уклад».
— Эй, Озрик, оставь мне супа!
Наследник спустился в душный жар вагона, а драконоборец остался высматривать змеев неба.
Разведчики вернулись. Сейчас, когда экспедиционный корпус был так близок к цели, они носились по окрестным горам постоянно и их доклады изучались немедленно. Казалось бы, чего бояться целой армии гномов среди скалистых гряд? Какого-то дикого человеческого племени? Но Оредин не терпел подобных размышлений, — старый Озрик всю жизнь твердил ему, что недооценённый противник уже наполовину победил.
— Кецаргхаген? — переспросил один из воевод, что заседали в душном прокуренном штабе внутри командного вагона.
— Слушаюсь! Так, господин, кецаргхаген! — ответил разведчик. — Судя по одежде, — из народности итбеч
— Текст не повреждён? — уточнил другой воевода, отвлекаясь от карты.
— Слушаюсь! Не извольте волноваться, господин! Оставлен в целостности!
Офицеры с облегчением переглянулись, — мало чего гномы боялись так сильно, как преступления против письменности. Разве что тварей из самой непроглядной тьмы глубинного рубежа, да и это не точно.
— И что же такого ценного пожелал сообщить этот дикарь? — спросил третий воевода.
Гномий народ итбечи относился к общности номхэйден, — глубинных гномов, — хотя они и жили на поверхности. Полукочевники, ездящие на яках, торгаши чуждые технологиям и высокой культуре.