— Твой голос услаждает слух почище соловьиной трели, — поморщился биомаг. — А речь здесь идёт не о жадности, но о гостях, что приходят без спроса, пока хозяев нет, Зиру. Народы этого мира — змея, Валемар — гнездо, а сокол — хозяин, который вот-вот вернётся. И сожрёт всех. Твой великий отец знал это и готовился, но проклятая тварь, это насекомое, этот выродок из Марахога по какой-то шутке рока помешал ему! И всё. Некому больше защитить нас, Зиру, нет никого, кто дал бы отпор… и если ты неправа, если Второй Учитель не вернётся, — белокожий Шан Баи Чен не мог побледнеть ещё сильнее, но страх в его узковатых глазках плескался безграничный, — нас всех пожрут. Именно поэтому я желаю вам великой удачи. Ступайте с миром.
Зиру хотела сказать что-то резкое и оскорбительное под конец, но тратить злость на этого белого выродка было всё равно что колоть кинжалом кадку теста.
— Идём.
Она быстро устремилась прочь, Эгидиус Малодушный заторопился следом, но отстал, ибо левая нога его не сгибалась и могла лишь волочиться по полу. Вскоре Зиру замедлилась, позволив колдуну себя нагнать.
— Тебе известно, что нёс этот ничтожный червяк?
— В общих чертах, прекраснейшая, — шепнул он. — Твой великий отец не считал нужным посвящать меня особо глубоко, гораздо больше знает Арам Бритва и, возможно, ещё несколько наиболее могущественных членов совета.
— И что же?
— Второй Учитель принял предложение встать во главе Ордена Алого Дракона, чтобы превратить его в огромную силу. Его враги считали, что целью всегда был захват власти в Вестеррайхе. Это было правдой, но отчасти, — целью, а не самоцелью. Твой великий отец хотел установить контроль над западной половиной мира и подготовить её к Последним Временам. К этим временам.
Их выпустили из тайной крепости не водным путём, а через потайной ход на вершине холма. Отряд оказался среди искривлённых, будто агонизирующих деревьев, что росли на бугристой, изборождённой впадинами земле. Тут и там валялись человеческие кости, порой целые скелеты, порой, — фрагменты. Жиденький туман стелился у корней, переползал от ствола к стволу, наполняя пустые глазницы черепов.
Часовня, воздвигнутая в честь старых богов, имела форму восьмигранного павильона с выгнутой крышей-пагодой. Во многих местах черепица слетела, в стенах виднелись трещины, но, двери были забраны печатями.
Стояла гнетущая тишина, однако, вечерний воздух казался сладким как пряный мёд, который Зиру пробовала в детстве. Спазмы почти прекратились и её лицо впервые за долгое время разгладилось, став, почти не страшным. Она подняла глаза к длинной красной змее, бесконечно долго переползавшей по небу, налетел свежий ветер и из высоких трав поднялось облако синих светлячков, холм расцвёл их призрачным свечением. По глади озера Лаоцао внизу побежала рябь, заставившая отражение кометы извиваться словно живое.
— Твои моккахины готовы отправляться в путь, прекраснейшая, — прошептал колдун, — прикажи, и Рокурбус понесёт нас к цели.
Госпожа убийц продолжала смотреть на комету.
— Ты веришь в это, Эгидиус? Последние Времена? Потому что звучит…
Он тоже поднял единственный глаз к небу.
— Уже много лет с приходом ночи комета наливается всё новым цветом, словно пиявка, присосавшаяся к телу божества. Многие клянутся, что давно привыкли к ней, прекраснейшая, более того, народилось изрядно тех, кто не представляет небесного свода без этого жуткого знамения, но одно лишь точно: оно вселяет тревогу во все сердца.
— И в твоё? — полюбопытствовала Зиру.
— Моё сердце находится левее вертикальной оси, так что оно совершенно мертво.
— А когда ты был полностью жив, она пугала тебя?
— Не помню… кажется, тогда она едва успела появиться и была намного меньше…