Я пожал плечами.
— Знаешь, я всегда думал, что уважение — это такая штука, которую ты должен заработать сам. Благодаря своим ЛИЧНЫМ качествам, а не праву рождения или денег.
— Я старался! — запальчиво вскричал демангел. — Задницу рвал, но всё равно… Всё равно никому не был НУЖЕН. Я был лишним, Макс. Нефилим — это как… как если бы экой отрастил ноги. А потом долго удивлялся: на хрена они ему сдались?
— Да, я понял. И ещё раз: сочувствую, — я поспешно продолжил: — Но знаешь, что я сказал по этому поводу Патриции? Не можешь получить признание в семье — заведи себе новую. Найди своё СОБСТВЕННОЕ место и живи своей жизнью — не той, которой для тебя хотят другие. А той, которой хочешь именно ТЫ.
— Но этого я и хочу! — нет, правда, Он почти рыдал. Да, родственники могут достать кого угодно. — Хочу, чтобы меня уважали на Клоаке Дьявола. Хочу, чтобы высокородная демонесса Люцифуг не морщилась досадно, когда кто-нибудь из знакомых упоминает моё имя.
— А чтобы гордо демонстрировала твою медаль, на которой будет выбито «лучший сын на свете», — кивнул я. — Понимаю. Конфликт поколений.
— Называй, как хочешь.
— Можно вопрос? — и дождавшись кивка, продолжил: — Чего ты добьёшься, сдав меня этому… как его… ну, барону?
Денница дёрнул плечом.
— Прежде всего, я добьюсь того, что ты перестанешь мозолить мне глаза. Я больше не буду оглядываться назад и думать: — А что бы на моём месте сделал Макс?.. Не буду постоянно, денно и нощно, взвешивать свои поступки, и считать: а сколько усилий затратил бы на это мой злейший враг?..
— Ну, это легко, — я улыбнулся. Через силу, но я себя заставил. — Прежде всего, я НЕ СТАЛ бы делать ничего из того, чем ты промышляешь. Просто не смог бы. Подставить девчонку-подростка, чтобы насолить кому-то ещё? Увольте. Сдать друга, чтобы его превратили в овощ? Извините. Не моё.
— Меня от тебя просто тошнит, — поморщился Денница. — Корчишь из себя святого, а всё только по тому что тебе НИКОГДА не приходилось идти по головам!
— Прости. Не испытывал такого желания.
— Но ты ведь РАЗОРИЛ Эроса Аполлона. Отобрал у него клуб, и теперь без зазрения совести утверждаешь, что «Чистилище» — твоя собственность. Ты лицемер, Макс! И ЭТО бесит больше всего. Я хотя бы честен со своими жертвами.
Я покачал головой.
— Никогда не считал своих противников ЖЕРТВАМИ, Дэн. Мы с Эросом поспорили. Я вывернулся наизнанку, но выиграл — потому что так было нужно. Потому что от меня в тот момент зависела куча людей. То же самое и с тобой: мы поспорили. Я выиграл. Может быть, в следующий раз выиграешь ты… Ах да. Забыл. Следующего раза не будет. Через… Вот уже через десять минут, меня выжмут досуха и тебе НЕ С КЕМ будет спорить.
Пытался ли я манипулировать демангелом?
Да, чёрт подери!
Я хотел жить.
И желательно, не в виде овоща.
Но знаете, что? Я всё равно готов подписаться под каждым словом, которое говорил.
— И я буду офигенно рад твоему падению! — нимб над головой Денницы вспыхнул… и погас. — Да, точно. Избавлюсь от тебя и со спокойной совестью вернусь на Клоаку Дьявола. Продолжу пахать, как проклятый. И когда-нибудь — уж будь уверен — заслужу, чтобы демонесса Люцифуг мной гордилась.
— Ну что ж, желаю удачи, — не обращая внимания на электрический разряд, я просунул руку сквозь решетку и похлопал его по плечу. — Представляю: ни на кого не надо оглядываться. Не с кем соревноваться. Не с кем даже ВЫПИТЬ. Святой Люцифер, как же тебе будет СКУЧНО! Но… Если ты именно этого и добиваешься, то… — я пожал плечами.
Денница опалил меня свирепым взглядом.
— Ненавижу тебя, Безумный Макс.
— Да. Ты уже говорил.
— Ты бесчестный подонок.
— Ух ты. Спасибо за комплимент. Раньше мне такое говорили только девушки.
— Отойди подальше, я попробую взломать решетку.
Было ли у меня что сказать по этому поводу? Конечно ДА! Несколько ядовитых, полных сарказма реплик просто ПРОСИЛИСЬ на язык.
«А как же превращение в овоща, Денница?» «Не знал, что в глубине души ты — неисправимый романтик, Денница»…
Но я его прикусил.
И быстренько, чтобы он не успел передумать, отполз от решетки подальше.